Богдан Петецкий - Зоны нейтрализации

Ни один из нас не проронил ни слова. С момента пробуждения наши головы работали как чувствительнейшие вычислительные комплексы. Быстро и безошибочно. Реакции следовали одна за другой, и каждый раз именно те, которых требовала ситуация. Я даже не чувствовал холода в кончиках пальцев. Я ничего не чувствовал.

И теперь был спокоен, нажимая спуск излучателя антиматерии. «Кварк» был слишком хорошо вооруженным кораблем, чтобы пробовать игры с лазерами.

Он исчез в долю секунды, оставив растекающийся по пространству свет. Мы тут же заблокировали его связи с нейроматом. Кое-что изменилось. У нас осталось только два корабля. Автоматы начали вести себя как дезориентированные. Надо было обеспечить им балансировку в новой ситуации.

Все это время, без перерыва, мы осуществляли операцию посадки. Тахдар уже определил площадку на поверхности спутника. Мы вошли в коридор с точностью до сантиметра. Десятью минутами позже посадочные лапы «Крана» коснулись грунта.

Мы ожидали тридцать секунд. Тишина. Оба корабля стояли надежно, без раскачиваний. Грунд, должно быть, оказался скалистым. Мы произвели приблизительные замеры. Атмосфера как на заказ. Радиоактивность отсутствует. Температура высокая, но в норме.

Автоматы оставили в положении стартовой готовности. В кабинете «Урана» остался дежурить Рива. Снагг и я вышли на поверхность. Транспортный люк «Меркурия» уже был открыт. Немного погодя в нем показался плоский лоб «Фобоса». Этот самый тяжелый из наших аппаратов на воздушной подушке был вооружен почти так же, как его материнский корабль. Теперь он выполз на мягкий песок, покрывающий посадочное поле.

Езда продлилась на удивление недолго. За первым высоким холмом, в песчаной долине неожиданно показался большой, причудливый аппарат. Он напоминал старинную барку. Или сарай. Мы остановились. Он приблизился к нам на расстояние в четыреста метров и тоже остановился. Изнутри него неожиданно выбросились, словно руки, раскинутые в разные стороны, яйцеобразные предметы. Большими прыжками, но не очень быстро, полетели в нашу сторону. Они были прозрачными. Внутри них, за тонкими – как казалось – стенками, что-то шевелилось. Выровняли равновесие и замерли, отрезая нас от материнского корабля и чужого аппарата достаточно плотной стеной. Я сообразил, что внутри находятся автоматы. Оставил Снагга у излучателя и выскочил на песок. Неторопливо, не убирая руки с приклада переносного лазера, зашагал в их сторону. Улыбнулся. Я должен был улыбаться. У них могли быть анализаторы, лучшие, чем наши.

Пройдя с пару десятков шагов, я остановился. Отцепил от пояса пустую кобуру и опустил ее на песок. Отошел на пару метров и выстрелил по ней короткой серией. Она вспыхнула как пук соломы. Я повернулся лицом к чужакам. Поднял руку с излучателем, потом наклонился и положил лазер перед собой. Выпрямился, поднял руки, демонстрируя, что они пусты и отсчитал еще сто шагов в направлении обитателей Третьей. Поскольку они не могли быть жителями спутника.

Какое-то время я стоял неподвижно. Потом пожал плечами и поудобнее уселся на песке. Все это я столько раз делал на полигоне, что постоянно доносящиеся до меня указания бортовых автоматов воспринимал, словно шум дождя на Земле, не обращая на них внимания.

Я просидел так битые двадцать минут. Я подумал, что Снагг подъедет ко мне, если это продлится еще какое-то время. Я встал и выпрямился. И тут что-то зашевелилось в их аппарате. Из-за него, как бы со стороны головного корабля, появились две фигуры. Я двинулся им навстречу. Немного погодя мы остановились. Они и я. Нас разделяло не больше, чем полтора метра.

Теперь мои действия напоминали замедленный фильм. Достал из кармана миниатюрный головизионный проектор. Одновременно Снагг включил передатчик. Я ткнул указательным пальцем себе в грудь и выстрелил первое изображение. Снимок солнечной системы на фоне галактики. Желтая стрелка указывала на Землю. Следующее изображение было объемной фотографией планеты, сделанной с орбитальной станции. Дальше шел город. Тот, в котором я родился. Горы, море, река. Люди. Женщина и мужчина. Дети.

Длилось это достаточно долго. Создатели программы не скупились с информацией для неведомых им зрителей. Когда я, наконец, закончил, те даже не вздрогнули. Тогда я положил проектор на открытую ладонь и с вытянутой рукой подошел к первому из них. Я остановился так близко, что еще шаг – и мне пришлось бы толкнуть его. Ничего. Теперь я мог к ним лучше приглядеться. Они не были автоматами. Вроде бы – нет. Любой зоосад Земли купил бы их без колебаний. Но даже величайшему фантасту среди зоологов не пришло бы в голову, что он имеет дело с технологическим существом. А они ими были, поскольку умели пользоваться средствами передвижения.

Мы стояли грудь в грудь, если так можно сказать о треугольном, обтянутом бесцветной пленкой выступе, выпирающем из его туловища на уровне моего желудка. Не исключено, что это была его голова. Вместилище нервных центров. Если такие у него где-то и были, как-то не верилось, чтобы он особенно часто ими пользовался. Мне это начало надоедать. Наконец, он совершил какое-то движение. Не в мою сторону. Немедленно из цепи устройств выдвинулся один овоид и подъехал к нам. Остановился совсем близко. В его прозрачном борту я заметил отверстие размером с зеркало в парикмахерской. Это могло означать приглашение. Могло и не означать. Я переговорил со Снаггом и забрался внутрь. Кабина аппарата выглядела как стеклянное яйцо, вид изнутри. Была идеально пуста, начисто лишена всего, что хоть в какой-то степени могло напоминать навигационные приборы. Я неудобно устроился в средней части выемки, словно на дне объемистой ванны. Яйцо уже перемещалось, со мной внутри, скача по грунту и вздымая облака пыли. Посмотреть, последовали ли за нами остальные или остались рядом со Снаггом, оказалось невозможно. Я попробовал установить с ним контакт. Неожиданно отозвался Рива. Что-то творилось с атмосферой. Сквозь верхнюю стенку я видел наползающие со всех сторон облака. Словно кто-то решил стянуть в это место все запасы водяных паров этой планеты. Наконец, мы достигли города.

Город. Скорее склад научных пособий. Сотни геометрических фигур, перевернутых и застывших в немыслимых положениях. Огромная, словно начисто выметенная, площадь. Напоминающая рынок. С тем же успехом это могло быть кладбище или, к примеру, стрельбище.

Когда я выбрался из аппарата, посреди площади, вдалеке, в перспективе широкого прохода между глыбоподобными конструкциями, что-то шевельнулось. Я оглянулся. Яйцо уже скрылось из поля зрения. Я остался один как перст.

Самым неожиданным образом услышал голос Снагга. Словно тот стоял в метре от меня. Я сообщил, что жив, но чтобы он был начеку. Он находился неподалеку. Должно быть, тоже двинулся в направлении города, разве что немного медленнее, чем мое яйцо.