Богдан Петецкий - Зоны нейтрализации

Хисс, ясное дело, ни словечком не обмолвился о том, почему вторая экспедиция стартовала в условиях строжайшей конспирации. Он только излагал факты.

А факты были более, чем скверными. Девятого сентября, ровно три недели назад, оба корабля спасательной экспедиции вышли на орбиту спутника Третьей. В двенадцать пополудни, по времени базы, Торс, руководитель «Гелиоса», передал сообщение, в котором информировал, что остается на стационарной орбите. Одновременно второй корабль, «Проксима», приступил к предпосадочным маневрам. Шесть минут спустя корабли потеряли связь. Более двух часов Торнс не уводил корабль с орбиты, посылая кодированные сигналы вызова. Выстрелил несколько зондов, с которыми потерял связь сразу же по выходу из зоны непосредственного наблюдения. После чего сообщил, что меняя орбиту, надеясь отыскать лучшую полосу приема.

И на этом все кончилось. До базы не дошли ни дальнейшие сообщения, ни хотя бы один звук от работающих автоматически передатчиков телеметрии. Они должны были передавать координаты кораблей даже в том случае, если у них на борту не останется ни одного человека. Может быть, именно тогда кому-то из специалистов и пришло в голову, что требовалось не осчастливить каждый экипаж одним парнем из Корпуса, а сразу же выслать отряд инфорпола.

Что касается меня, я был именно такого мнения. Теперь наша миссия могла иметь только один эпилог. Двадцать девять трупов – это несколько многовато. Человек не может позволить убивать себя безнаказанно. Пусть даже жителям самых отдаленных планет галактики. Даже, если он прибыл к ним непрошенным и, возможно, маложелательным гостем.

Но Хисс предавался утопиям. Точнее, пытался вдолбить нам, что все не так. Он развернул перед нами соблазнительное видение контакта со внеземной цивилизацией. Мудрой и доброй. Ни о чем другом не мечтающей, кроме как о крохе тепла со стороны землян. Вся Третья Альфы теперь погружена в траур. Сидят и рыдают до смерти. Поскольку оказалось, что в кораблях, которые уничтожили патрульные автоматы их орбитальных станций, находились люди.

В устах Хисса звучало это, разумеется, иначе. Тем не менее, мы понимали, что об этом думать.

– Задание первое, – говорил он, лаская нас безмятежным взором, – контакт. Одновременно попытки обнаружения и эвакуации трех первых экипажей. В случае затруднений, демонстрация наших возможностей. Будет лучше, если вы развалите какой-нибудь планетоид или крайний спутник. Антиматерия. Оставьте им немного времени подумать. И только потом... – он замолчал.

Мы знали, что потом. Так скоро они нас не забудут. И два раза подумают, прежде чем когда-либо предпримут действия против земных кораблей. Даже если у нас самих ничего из этого не выйдет.

Он ни слова не сказал о том, что лететь туда должны мы. Зачем? Это было ясно с того момента, когда мы перешагнули порог диспетчерской. Мне, правда, показалось, что нас здесь чуточку слишком много. Однако, я не собирался забивать себе этим голову.

– Вот так это выглядит, – закончил Хисс. – Корабли увидите утром, перед стартом. Сегодня прочитайте сообщения и отдохните. Рейс займет около шести лет в одну сторону. Полет, разумеется, в гибернации. Вопросы есть?

Минуту стояла тишина. Ее прервал Рива.

– Мы полетим на одном корабле? Все? – спросил он скучноватым голосом, словно выполнял формальность.

– Детали узнаете утром, – повторил Хисс. – Еще вопросы?

Лицо Яуса разгладилось от слабой улыбки. Он сделал несколько шагов в направлении Ривы и оглядел его от макушки до пяток. С миной садовода, которому продемонстрировали горох размером со сливу. В нем самом было добрых два метра. Но комбинезон болтался на нем, словно напяленный на стручок от этого самого гороха. У меня мелькнуло в голове, может сейчас ему немного полегче. Так долго прикидывали, куда его направить, что он в конце концов стал комендантом крупнейшей базы инфорпола. Единственной, откуда отправлялись на дело.

– Могу сказать лишь то, – произнес он актерским басом, – что мы снабдим вас всем, чем мы располагаем. А теперь я разведу вас по кабинам. Поговорим утром.

Мне выделили одно из помещений, прилегающих к диспетчерской. Точечные лампы, удобный диван, кресла с пультами, ряд компьютеров. Даже умывальник с обыкновенной водой. Можно было бы неплохо устроиться. Если, разумеется, нам выделили бы на это хоть немного времени.

Я подкрепился тем, что отыскал в буфете, и взялся за эти сообщения. В них не было ничего такого, чего бы я не знал. Бесконечные колонки данных, касающиеся излучения, фона, координат, температуры, спектрографических анализов и миллиона прочих наблюдений, выполненных экипажем экспедиции контакта. Примерно столь же обширные данные автоматической телеметрии о состоянии здоровья экипажа и условиях полета. Наконец, записанные разговоры всей пятерки с момента старта. Заколдованная книга. Бесконечная. В полном смысле.

Я быстро пролистал ее и вернулся к месту, где начиналась последняя запись. Вдавил клавишу магнитофона.

– Внимание, Нер, – это был голос Торита, – ноль и ноль.

Момент, когда монитор начал сходить с орбиты. Через полчаса они должны были сесть.

– Порядок, Торит, – обрадовался Нетти. – Давай замеры. Я ничего не вижу на этом экране.

– Ноль и ноль, один, – сообщил Торит.

– Больше кислорода, – голос Энн.

– Ноль и ноль, два.

Они вводили корабль в коридор.

– Ноль и ноль, три.

– Так держать.

– Там какие-то чертовы горы, – заметил Нотти.

– Ноль и ноль, четыре.

– Стоп дюзы, – бросил Нер.

Они уже тормозили. Момент, который никогда не относился к самым приятным.

– Ноль и ноль, пять. – Это Торит. Его голос звучит чуточку менее спокойно.

– Что там? – буркнул Нер. – Как дюзы?

– Без тяги, – тут же ответил Нотти.

– Больше кислорода, – напомнила Энн.

– Ноль и ноль, шесть, – продолжал Торит.

– Сбой оси! – голос Нера зазвучал чуть ли не пискливо.

– Четверка на оси! – исправил Нотти.

– Ноль и ноль, четыре, – доложил Торит.

Я представил, как руководитель экспедиции, Нер, вытирает сейчас украдкой пот со лба.

– Сделайте что-нибудь с этой четверкой, – промурлыкала Бистра.

– Еще минуточку, – отозвался Нотти.

– Ноль и ноль, пять, – крик Торита.

– Притяжение? – немедленно спросил Нер.

Он не дождался ответа.

– Ноль и ноль, шесть!

– Сбой!

– Потерял... – начал пискливым голосом Торит.

Что такое он мог потерять? Связь? Она еще была. Разве что его коммуникационный пульт уже начал чудить. Замеры коридора? Это был бы первый случай в истории астронавигации. Тахдаровое изображение посадочной площадки? Возможно. Шансы на то, чтобы узнать, что там случилось на самом деле, практически равнялись нулю. Это «потерял» было последним словом, которое дошло с борта монитора до базы в Будорусе.