сhuch - Пино Кобато. Alma mater

Наконец Педагог освободился. Пино понуро подошел к нему и выразил стандартной фразой благодарность и все такое прочее. Педагог выслушал лепет Пино равнодушно, а КК сверлил Пино безжалостным взглядом, заранее подозревая его в двуличности. Однако Пино, измотанный последними событиями в своей жизни, был предельно честен, говоря, что растерян, что не знает, как поступить, что ему страшно, и КК, отослав очередной отчет о состоянии Пино, переключился на что-то за пределами этого класса.

Педагог – седой дядька в старомодном костюме собирал свои медиа-прибамбасы в портфельчик, с каким, вероятно, ходили учителя какого-нибудь бородатого века. Пино уселся на пластиковый стул, и раскачиваясь на его задних ножках, продолжил оправдываться, что не виноват, что, вероятнее всего, его 47хромосома с каким-то изъяном, что он бы рад быть как все, но какой-то чертик внутри Пино заставлял все эти годы валять дурака, что если бы КК добросовестнее выполнял свои обязанности, то кто-нибудь в Академии наверняка бы определил, где именно произошла поломка и прописал необходимые педагогические процедуры, чтобы помочь Пино.

– А теперь уже поздно, – плакал Пино, – я приду в Академию и все поймут, что я – неправильный. И меня убьют, чтобы понять, что случилось с моей хромосомой. А я не хочу. Вы понимаете, я не желаю, чтобы кто-то решал за меня, жить мне или умирать?

Педагог изумленно уставился на Пино:

– То есть вы, Пино Кобато, желаете самостоятельно решать вопросы своей жизни и смерти, не заботясь о благе общества? – Пино утвердительно замотал головой, – даже если вы будете знать наверняка, что ваша смерть принесет пользу?

– К черту вашу пользу, – утирался слезами Пино, – кроме пользы есть еще что-то.

– Что же? – Педагог даже засверкал фотоэлементами, – что превыше SALUS POPULI SUPRERAA LEX ESTO?

– Да все, – всхлипнул Пино, – к примеру, мое желание!

– Но вы же, Пино Кобато, не человек. Вы – генно модифицированное существо гуманоидного типа с вживленной белковой информацией начального уровня! Ваш объем данных – мал, ваши инстинкты изъяты, вы не можете ничего желать сверх того, что в вас заложено Создателями!

– К черту создателей, – обозлился Пино, – может быть они создали всех остальных, но не меня. Может быть они вложили в меня, что хотели, но я не просил их об этом.

В следующее мгновение Педагог завис, асинхронно поблескивая фоторецепторами. Пино раздраженно хлопнул себя по лбу, проклиная за излишнюю откровенность, беспомощно покосился на КК, даже не догадываясь, как включить у того коммуникативный протокол, чтобы узнать координаты Академии. Однако Педагог уже пришел в себя и, воровато оглянувшись, залез вороватыми ручонками в свой портфельчик и сует Пино в руки странный предмет, напоминающий коробку из-под конфет. Пино ошарашенно хлопает ресницами и, поддавшись экспрессии своего учителя, стремительно заталкивает этот предмет в самый дальний карман своего комбинезона…

Выйдя из класса, Пино понял, что в очередной раз предвосхитил события, потому что дорогу в Академию Кванта он, оказывается, знает, как свои три пальца, и знает даже пароль, который должен сказать при входе, чтобы стая Хищников, охраняющих вход в Академию, его пропустила. Хотя этот пароль – простая формальность, Пино пропустили бы, промолчи он, более того, потеряйся Пино по дороге, Хищники легко разыщут его и препроводят в Академию к указанному часу.

Пино вышел на улицу, сделал несколько шагов в нужном направлении и почувствовал, что у него появилось еще несколько часов свободного времени, чтобы подготовиться к Тесту Сознания. Пино оглянулся – здание школы, величавое и оранжевое, манило его обратно, искушая возможностями генетической библиотеки, персональной консультацией дрона-библиотекаря по любому предмету, наконец, обществом Мальвины, которая хоть и зануда, но по крайней мере может поддержать разговор на темы, не связанные с учебой. Однако коробочка в кармане так приятно прижималась к телу, что Пино захотелось отведать конфеток, которых он, судя по всему, больше никогда не отведает. И Пино зашагал прочь, ловя на себе неодобрительные взгляды.

В коробочке что-то надрывно брякало. Пино старался идти естественно, не имея еще представления, где он уединится, чтобы никто не заподозрил, что он нажрался запрещенных препаратов, стимулирующих квантовые возможности его мозга. Именно запрещенных, – размышлял Пино, – а иначе зачем Педагогу скрываться? И Пино шел, то ускоряясь, то замедляя шаг, стараясь загасить эти предательские стуки у себя в кармане, вызывая интерес дронов-наблюдателей, маскирующихся под что ни попадя. В конце концов Пино устало уселся на скамейку, не заботясь о конспирации сунул руку в карман, достал эту злополучную коробочку, открыл и увидел то, что ожидал увидеть: конфетку, правда не такую, что давали геномам в столовой, а другую: красную, блестящую, с черными пятнышками. Пино закинул ее в рот, смутно припоминая этот вкус, швырнул коробочку в урну, которая недовольно урча, заглотила ее и продолжила шпионить за Пино.

Потом Пино решил разыскать того Хищника, что оставил ему отметину на шее. Просто так. Потому что Пино вдруг захотелось это сделать, или потому, что он вдруг осознал, что никакого Теста Сознания в его жизни не будет, а будет детерминация. Возможно она уже произошла: Академия все просчитала и подсунула Пино под видом запрещенной конфетки – яд. «Впрочем, – размышлял Пино приближаясь к невидимой черте, что отделяет квартал Геномов от квартала Хищников, – было бы проще заставить Педагога свернуть мне шею… там, в классе… когда КК отвернулся».

И тут Пино встал как вкопанный, не в силах сделать последний шаг. Он понимал, что это запрет на действие , исходящий от его злополучной 47хромосомы, но также Пино понимал, что если он не преодолеет этот запрет, то вся его предыдущая жизнь окажется скучнейшим отчетом какого-нибудь высокопоставленного Искусственного Интеллекта об ошибке в 47хромосоме генома за номером ноль-один-ноль-ноль-один… Более того, этот зануда-ИИ, растрезвонит по всему миру о багах в программе обслуживающих андроидов, и всех, кого Пино любил, перепрограммируют. А влезть в программу андроида – все равно, что подвергнуть человека лоботомии: Пино ощутил, как тебе в втыкают в глаз ножичек и кромсают мозги. Может быть кое-кого из андроидов и следовало бы слегка подправить, но не маму.

И Пино уселся на эту невыносимо зеленую траву, что разделяла оба квартала, и принялся размышлять, каким он был сыном и почему он так уверен, что мама испытывает к нему персональное, не заложенное программой чувство. И по всему выходило, что мама, будучи сложным квантовым механизмом, излучала нечто такое, что заставило Пино усомниться в целесообразности своего Служения. Именно благодаря этому излучению Пино впервые ощутил в себе радость от мысли, что он не такой как все; именно мамина доброта, сочившаяся сквозь коды ее программы, в конечном итоге и заставила Пино стать собой. «Так что же это такое, – размышлял Пино, ковыряя соломинкой невидимую границу между мирами, – Квант нежности? В каких единицах возможно измерить мамину любовь»?