Миху Драгомир - Белая пушинка (сборник)

Космонавты кинулись к микропланам.

— А как быть с ними? — спохватился Ог, указывая на толпу.

— Возьмем их с собой.

— Но в микропланах все не поместятся.

— Скажи им, пусть бегут в горы и укроются в пещерах.

— Они не поймут. Они же не представляют себе, что сейчас произойдет.

— Кто-то должен пойти с ними.

— Я пойду, — спокойно предложил Эд.

Он подошел к людям, которые с недоумением смотрели на них, и больше жестами, чем словами, объяснил им, что надо спрятаться. Они доверчиво последовали за ним. Спустя несколько минут все карабкались по скалам в поисках надежного укрытия.

Вдали раздался приглушенный гул. Лор невольно зажмурился, потом открыл глаза и увидел, как космолет завибрировал и окутался желтой дымкой. Огромный огненный столб взвился над стартовой площадкой, и корабль начал подниматься, сперва медленно, почти нехотя, как усталый человек. Зазвучали мучительно печальные ноты «Песни ухода». Лор закрыл глаза руками и простонал:

— Ну почему так должно было случиться?

Раздался пронзительный свист, и космолет взвился над горами, как белая молния, но тут же неподвижно замер.

— Закройте глаза! — крикнул Лор.

Космолет стал багровым, словно охваченный изнутри пламенем, и распался. Из него вырвалось в небо желтое копье, тут же расплывшееся гигантским огненным куполом. Купол потемнел и низвергся на горы и равнину черным дождем. Так погиб последний космолет, улетевший с четвертой планеты.

Ночью, под мерцающими звездами, они отправились на поиски нового приюта. В равнодушном небе краснела умершая четвертая планета, которую им никогда больше не суждено было увидеть вблизи. Их Новая оказалась здесь, на синей планете, где единственным свидетельством их былой мощи осталась гигантская и немая стартовая площадка. Сыновья умершего мира сливались с синей планетой.

(Перевод А.Садецкий)

Предполагалось, что космонавты пробудут на Белой Пушинке почти месяц. Разумеется, месяц в земном исчислении, потому что там, на этой далекой планете, месяцы значительно короче — в каждом из них только по семнадцати дней. Дней в свою очередь также земных, ибо на Белой Пушинке сутки длятся чуть больше восемнадцати часов.

Это несоответствие времени очень забавляло Мариуса еще в самом начале его карьеры космонавта, и, прибыв на очередную планету, он первым делом составлял собственный «маленький местный календарь». Уточнив необходимые соотношения, Мариус тщательно разрабатывал календарь по всем земным правилам, то есть разбивал годы на месяцы, месяцы на недели и так далее. При этом он называл их по собственному произволу, бесцеремонно используя имена оставшихся на Земле друзей, в основном женщин. Получался очень забавный календарь, в котором месяцы назывались «Марта», «Елена» или же «Моя богиня», а первый день недели неизменно носил имя самого Мариуса…

Так было и на этот раз. Не прошло и часа после того как они сели на Белую Пушинку, а «маленький местный календарь» Мариуса уже красовался на почетном месте в салоне космического корабля. В наспех сделанных песочных часах мерно пересыпался мельчайший белый песок, отсчитывая время планеты. Если бы космонавты получше пригляделись к этим нескольким граммам песка, они, возможно, с самого начала смогли бы понять странную природу Белой Пушинки. Но тогда никто из них не обратил на песок внимания. Впрочем, по виду он ничем не отличался от обычного, разве только своим цветом — сверкающе белым. Издали, из иллюминаторов космического корабля, казалось, будто планета покрыта вечными снегами или льдом. Поэтому-то ее и назвали Белой Пушинкой. Однако данные спектрографического анализа показывали, что планета отнюдь не оледенела и температура на ней, по-видимому, никогда не опускается ниже нуля. Так как планета представляла собой идеальную площадку для сооружения базы космических кораблей и постоянно действующей автоматической станции, было решено тщательно ее исследовать. Этим и объяснялось появление на ней космического корабля, в салоне которого красовался «маленький местный календарь» Белой Пушинки.

Экипаж корабля состоял из двух опытных космонавтов, не раз принимавших участие в экспедициях за пределами Солнечной системы. Обязанности между ними не были строго разграничены. Космонавты — Константин и Мариус — сменяли на вахте друг друга. Оба они были превосходными специалистами, и работа велась непрерывно.

Когда космолет опустился на плоскую, как стол, равнину, моросил мелкий дождь, затянувший даль серой дымкой. Непрерывно вращающийся луч радиолокатора сигнализировал, что где-то впереди тянется цепь высоких гор с крутыми, обрывистыми склонами. Кругом же, в пределах видимости, простиралась идеальная равнина — великолепная посадочная площадка для космического корабля.

Однако сейчас из-за сплошной пелены дождя серовато-белую, словно мокрый мел, равнину можно было рассмотреть только на расстоянии нескольких десятков шагов. Тихо. Ни ветерка. Не покидая корабля, космонавты взяли первые пробы. Микроорганизмов в атмосфере планеты не оказалось. Воздух содержал те же элементы, что и воздух Земли, но соотношение между ними было иным — более чем на четыре пятых он состоял из азота.

Утром дождь прекратился и над горизонтом появилось желтое солнце. Мариус, первым прильнувший к перископу, восхищенно воскликнул:

— Быстрее, Константин! Это же сказка!

Константин недовольно пробормотал:

— Вечно млеешь, как только видишь что-нибудь новое… Как девчонка… Ну, что ты там такое узрел?

Но и он не сдержал возгласа восхищения, едва приоткрыл плотные ставни центрального иллюминатора. Равнина сверкала ослепительно белым неподвижным светом. На горизонте рисовались очертания гор. Скопление громоздящихся друг на друга пирамид и конусов напоминало друзы кристаллов под микроскопом. Острые вершины горели, словно объятые пламенем, отражая солнечные лучи и рассеивая их молниеносными разноцветными вспышками. На идеально гладких поверхностях пирамид и конусов не было заметно ни малейшего признака растительности. Весь величественно причудливый, насыщенный светом пейзаж казался созданным искусственно.

— Какое-то геометрическое наваждение, — пробормотал Мариус. — По сравнению с этими горами египетские пирамиды просто жалкие игрушки… Однако горы ли это или какие-то постройки? Уж слишком точные геометрические линии!

Константин с удивлением посмотрел на него.

— По-твоему, эти горы могут быть творением рук человека? Ты же прекрасно знаешь, что на Белой Пушинке не существует живых организмов.