Сакё Комацу - Гибель Дракона

– Обычно я заключаю сделки только с хорошо известными мне партнерами. С такими людьми, как вы, я прямых сделок не заключаю. Это мое правило…

– А может, иногда стоит рискнуть? При условии, что с вами мы не будем иметь никаких личных контактов. Единственный контакт – вещи…

– Что же, хорошо. А способ связи?

– Вот по этому адресу в Брюсселе вы можете с нами связаться. Несколько позже мы вышлем вам шифр.

– Ладно, попробую рискнуть.

– Кстати, посмотрите, – сказал собеседник, доставая альбом для этюдов. – Это нечто вроде образца нашего товара. Как видите, кое-чем мы уже располагаем, – и он раскрыл альбом.

Господин Мартэн пораженно поднял брови.

– Сяраку… Но быть этого не…

– А вы как следует посмотрите, – собеседник пододвинул альбом.

Вытащив из нагрудного кармана складную лупу, господин Мартэн внимательно вгляделся.

– Подлинник, кажется… – недоуменно пробормотал он. – Но это же, я знаю совершенно точно, находится в Государственном музее искусств…

– Находилось. А теперь там отлично сделанная копия, – собеседник громко захлопнул альбом.

– Для начала мы доставим вам этот альбом в Антверпен. По получении внесите сумму, о которой мы договорились, в Швейцарский банк на указанный нами счет. В долларах, разумеется.

– Вы и доставку берете на себя? – господин Мартэн был несколько смущен. – Но каким образом?

– Ну, с такой вещью, как эта, – она ведь совсем небольшая – почти никаких трудностей, – собеседник едва заметно усмехнулся. – А вообще на свете существуют такие понятия, как «дипломатическая неприкосновенность»…

Примерно в то же самое время в фирму по разработке шельфов КК вдруг поступило авиапочтой заявление от Онодэры с просьбой освободить его от занимаемой должности.

С 16 августа, то есть со дня Великого землетрясения Киото, он исчез. Ни сотрудники фирмы, ни его мать, проживавшая в Кобэ, не знали, жив ли он. На конверте с заявлением стоял штемпель Неаполя.

– Что это значит?! – набросился один из директоров на управляющего Есимуру. – Ведь считали, что он погиб в Киото!

– Все его друзья, с которыми он тогда был, погибли… – лицо Есимуры выражало растерянность. – Правда, я задержал выплату единовременного пособия на похороны.

– Но почему он оказался в Европе, даже не предупредив фирму? – директор пожал плечами.

– Не могу понять. Однако надо срочно подумать о замене, – сказал Есимура. – Это для нас очень чувствительная потеря.

– Но зачем все-таки он поехал в Европу? – не унимался директор.

Ответ на этот вопрос был получен через несколько дней из совершенно неожиданного источника. Перелистывая сообщения отдела информации, Есимура вдруг впился глазами в одну из страниц. Закусив губу, он немного подумал, потом соединился по телефону с отделом информации.

Вскоре управляющий стоял с записной книжкой в руках в кабинете директора.

– Мне кажется, я понял причину странного поведения Онодэры, – сказал он. – По полученной нами сегодня информации, одна японская фирма купила у военно-морского флота Франции глубоководный батискаф.

– Что за фирма?

– Тут начинаются чудеса. Маленькая фирма, которая не то обанкротилась, не то временно прекратила всякую деятельность. Словом, фирма подозрительная, с душком.

– А что станет делать такая фирма с глубоководным батискафом, который погружается на десять тысяч метров? Ведь арендовать его гораздо дешевле и проще, аренды можно добиться и в Америке, и в Англии, и в той же Франции… – директор явно разволновался. – Как только такая мелкота решилась на покупку столь дорогой вещи?! И откуда деньги взяли?

– Неизвестно. Стараемся узнать… – Есимура заглянул в записную книжку. – Вот я и думаю, что эта фирма переманила Онодэру и отправила на приемку «Кермадека» в Европу. Какой смысл покупать судно, если нет специалиста, который мог бы им управлять?

– Вы думаете?! – пробормотал директор. – Даже… Но он не производил впечатления человека, способного на подобные поступки…

– По только что уточненным данным, фирма должна принять «Кермадек» в Неаполе…

– Значит, я в нем ошибался… – член совета директоров закурил сигарету.

В кабинет вошел заведующий отделом информации.

– Я относительно той самой фирмы… – сказал он. – Она давно уже не занимается поднятием затонувших кораблей. Одно время начала было строить подводное судно для исследования кораллов, но с этим у нее тоже ничего не вышло. Никудышная фирма с основным капиталом всего в двадцать миллионов иен.

– Откуда же такая фирма могла взять деньги?

– Местные финансисты и банки открыли ей кредит. Однако суммы ничтожные. Но, по-видимому, в ее субсидировании участвуют и более крупные финансисты. Точно это еще не установлено. Есть, правда, подозрение, что за этой фирмой под маской фирмы тяжелого машиностроения К. кроется Управление самообороны, но никаких точных сведений, подтверждающих это, нет.

– Управление самообороны? – переспросил директор.

– Да. Разве нельзя допустить, что Управление самообороны покупает для своих надобностей батискаф? Во всяком случае, средств у них на это достаточно. Но, по-видимому, они не хотят огласки, а поэтому прикрываются обанкротившейся фирмой. Фирма покупает батискаф, а управление берет этот батискаф в долгосрочную аренду.

– Наверное, что-то вроде этого, – директор достал ухочистку.

– Но зачем батискаф Управлению самообороны? И почему нельзя попросту арендовать его за границей? Зачем эти окольные пути? Или существует настолько срочная необходимость что-то исследовать, что они но могут подождать, пока будет спущен на воду второй наш батискаф «Вадацуми-2»?

– Не попробовать ли проверить в самом Управлении самообороны? – спросил Есимура.

Но попытки Есимуры кончились ничем. Когда он начал тянуть ниточку в самом ведомстве, она очень скоро оборвалась, исчезнув во мраке «государственной тайны оборонного значения».

Приват-доцент Юкинага подал в университет заявление с просьбой временно освободить его от занимаемой должности и теперь чуть ли не сутками просиживал в конторе, помещавшейся в одном из деловых зданий Харадзюку. Все его помыслы были связаны с проектами, получившими общее название «план Д». Разумеется, центральной фигурой этого плана был профессор Тадокоро. Сам профессор работал сейчас как одержимый: переезд в новую лабораторию не должен был задержать программы предстоящих исследований.

Чем же я занимаюсь? – порой ловил себя на этой мысли Юкинага. Он целиком и полностью отдался делу, зыбкому и расплывчатому как облака. Если в конечном итоге окажется, что все это только безумная фантазия ученого-одиночки, фанатика, то что же ждет его, Юкинагу, в будущем? Все свое время, все свои силы он отдает этому пресловутому плану Д, да еще не имеет права рассказать о своей работе ни бывшим учителям, ни родным, ни друзьям. И все так же смутно и туманно, как и вначале, и никто не знает, что следует предпринять, чтобы хоть что-то прояснилось… Сидел бы себе тихо на факультете, так в будущем году был бы шанс стать профессором. Его труды уже получили некоторую известность, а на осенней конференции научного общества он собирался выступить с серьезным докладом. Его учитель, профессор, которому он очень многим обязан, в страшном гневе разыскивает исчезнувшего ученика… Что его дернуло в столь серьезный момент своей жизни по собственной воле влезть в это неясное и неопределенное дело, в котором и ухватиться-то не за что?