Василий Лягоскин - Банкир. Книга вторая: Камни мира Ваалдам

Это так Саша машинально отметил про себя – «человеческую»; на самом деле фигура с одной головой, двумя ногами и двумя руками принадлежала какой-то старухе, скорее всего гоблинского народа. Старухе, стоящей посреди дороги, и опирающейся на длинный посох, который был ей явно велик. Самым примечательным в этой палке длиной не меньше трех метров, изукрашенной затейливой резьбой, было навершие. Огромный камень – даже больший, чем добытый из груди крила – буквально полыхал огнем маны. Чувства сразу всех Мастеров внутри парня – особенно из четверки магических – буквально взвыли: «Как?! Как мы не могли заметить этот Камень прежде? И что это за старуха, что смогла тут незаметно материализоваться вместе с артефактом, который фонит на многие километры?!». Но громче всех в душе Александра урчал зверь-эгоист с завистливыми глазами и желудком:

– Хочу… хочу этот Камень! И энергию в нем хочу! Прямо сейчас.

Впрочем, решал здесь все старший менеджер банка, он же глава клана «Восточный банк». Который вчерашним вечером получил хороший урок выдержки. И теперь он прежде всего закончил манипуляции с Руной. Длинная толстая линия развернувшегося плетения скользнула по тонкой, что связывала Мастера с лобовым стеклом, и растворилась внутри Александра уже в другой конфигурации, память о которой тоже жила в парне. Потом он аккуратно, и быстро – так, что гнома даже не успела понять, не то что визгнуть от неожиданности – поднял Банку за талию, и одним движением опустил ее в центральное кресло за рулем, которое сам только что покинул. Дверца в кабину открылась и закрылась так же молниеносно; так что если злая мана Дороги и могла теоретически достигнуть незащищенных тел девушек, то это… так и осталось в теории. Глава увидел их вполне спокойные лица за лобовым стеклом, и только потом повернулся к старушке, рискнувшей встать на пути тяжеленной машины. Рассматривая прежде всего ее лицо, отличавшееся всеми чертами гоблинов, но… более одухотворенное, что ли, он старался не смотреть туда, где Камень уже не резал глаза, а буквально взывал: «Протяни руку, и возьми меня!».

– Здравствуй, бабушка, – поклонился он, практически сравниваясь в росте с незнакомкой, в которой от полотна дороги до макушки, прикрытой капюшоном, было не меньше стандартного лесниковского понятия: «На уровне груди».

Именно так, на высоте метра тридцати сантиметров лесоводы, по крайней мере в России, измеряли и измеряют диаметр деревьев. Как одно из таких деревьев, а именно дуб, пораженный молнией, он и застыл, отступив на пару шагов, и оперевшись в надежный бампер «Арматы», когда «бабушка» ответила:

– И тебе не хворать, внучек.

Ответила на русском языке почти безо всякого акцента. В мыслях Мастера, который мгновенно принял вполне независимый и равнодушный вид, и направился вокруг странной незнакомки по большой окружности (словно только для этого и отступил назад), мелькнула и пропала мысль о первом варианте его восприятия мира Ваалдам. Том, в котором он сейчас лежит на больничной койке, накачанный лекарствами. Только сильный галлюциноген мог вложить в уста невероятно старой гоблинши слова русского языка.

– Ну, или какая-нибудь другая причина, – Мастер уже вполне спокойно принялся выстраивать логическую цепочку.

В этой цепи на первый взгляд совершенно не стыкуемыми звеньями послушно цеплялись Бобл с Гоблом, первыми услышавшие от него русскую речь, мобильник в сумке, до которого так и не добрались Сашины руки, и, наконец, то самое иезуитское выражение лица гоблинши, которое он уже отмечал у двух других представителей гоблинского племени, и которое буквально заставило его купить эту самую сумку.

Он невольно поправил пояс, и одарил Джесси и Умника, застывших лицами на наручах, ставшей уже почти крылатой фразой: «За пятнадцать рубликов, кстати!». Тем временем все грани и навыки Мастера боя сейчас изучали старушку, которую с боков и со спины практически невозможно было отличить от Бабы-яги – такой, какой ее показывали в старых советских киносказках.

– Да и с лица ты, бабушка, в общем-то, – ухмыльнулся он, останавливаясь как и полагалось в сказках – к ней лицом, а задом…, – если бы не эта печать многовековой мудрости, была бы ты копией Георгия Милляра в гриме.

Он сейчас и сам не мог сказать, где, и когда он слышал имя актера; вот понадобилось – и информация послушно выплыла из глубокого омута памяти. Там вообще хранилось очень много полезного, и не очень нужного тоже. В том числе и старая русская поговорка: «Удивил – значит, победил!». И Александр, неожиданно даже для себя самого, спросил – вместо того, чтобы поинтересоваться тем, кто и когда поделился с гоблиншей основами «великого и могучего»:

– Гобл и Бобл, бабушка. Кем они тебе приходятся?

Лукавая усмешка, гулявшая на темно-зеленых губах старушки, гульнула куда-то очень далеко, уступив место некоторой растерянности. По крайней мере, сам Мастер именно так интерпретировал отвисшую нижнюю губу, и показавшиеся при этом на удивление белые и крепкие зубы Гоблы. Последнее имя всплыло в голове Мастера совсем не случайно. Только шаманка (а именно так отрекомендовала когда-то старушку «оператор ночной вазы» Бобла), могла опираться на жезл, покрытый Рунами, от которых так и веяло темной силой. А в то, что в окрестностях могли бродить не одна, а несколько шаманок гоблинских кланов, Мастер-тактик почему-то не поверил.

Гоблинша подобрала губу, оставив напоказ лишь один верхний клык, пожевала что-то невидимое во рту, и ответила – тоже приняв абсолютно неприступный вид:

– Внуки они мне… в четырнадцатом поколении.

– Однако, – вслух, и тоже на русском языке восхитился Александр, – долго же живут в вашем клане.

– Да, – кивнула шаманка, – их года уже перевалили за сотню.

Теперь Мастер ничем не выдал своего изумления. Хотя самому себе, и помощникам задал вопрос: «А сколько же лет тебе самой, Гобла?!».

Гоблинша этот вопрос явно уловила, но отреагировала, как и Шеф, и сама она прежде, совсем нелогичной фразой:

– Это твое… Мастер.

Она протянула внешне очень тяжелую деревяшку с навершием Александру. Тот, абсолютно не слушая радостно взвывшего в груди зверя, не сделал даже попытки поднять руки, чтобы принять бесценный дар. Только глубоко вздохнул, призвав из памяти еще одну мудрость родного мира: «Бесплатный мир бывает только в мышеловке». Это он и заявил; только другими словами:

– А что я должен отдать взамен. Или что должен сделать?

Шаманка вздохнула тяжело… очень тяжело – словно действительно несла вместе с посохом немыслимую тяжесть, и сейчас была рада переложить ее на широкие плечи Шефа.

– Клан Равнинных Троллей. Без главы, без шамана Грума он не выживет. А у меня они смогут пробыть два дня – не больше.