Изольда Оккервиль - Восставшая против нормы

Аллею по обеим сторонам окаймляли две полосы разросшегося декоративного кустарника. Слева – уже отцветшая форзиция, справа – еще не зацветший жасмин и калина.

За разросшимися кустами форзиции виднелась стена длинного невысокого строения, по виду напоминавшего ангар.

Дорожка из терракотовых плит вывела Кеннета и его спутника на аккуратно подстриженную лужайку возле северной стены особняка.

Возле крыльца на качелях, представляющих собой скамейку, подвешенную на толстых цепях, сидели, слегка покачиваясь, две женщины. Одна пожилая —Сельма Акка, вторая молодая. У Сельмы Акка было узкое строгое лицо с удивительно белой кожей, цепкий, с прищуром, взгляд. Во всем ее облике чувствовалась настороженность много повидавшего в жизни человека.

У молодой женщины взгляд был открытым, приветливым. Светлые, почти белые волосы, расчесанные на прямой пробор, были заплетены в две толстые косы. Длинное белоснежное платье с расширенными книзу рукавами более уместно смотрелось бы лет этак двести-триста назад, но Кеннет не удивился: он уже привык к тому, что имперцы одеваются весьма причудливо: люди в шортах и топиках на улицах смешивались с людьми, одетыми по моде давно ушедших эпох.

Кеннет поприветствовал дам и представил своего спутника.

– Эдельвейс там, – с улыбкой махнула рукой в сторону длинного строения, напоминавшего Кеннету ангар, женщина в белоснежном платье. Сельма кивнула, и у Кеннета создалось впечатление, что она чувствует себя не в своей тарелке: держится несколько скованно и непроизвольно пытается отодвинуться в дальний угол скамейки.

Кеннет двинулся по дорожке в сторону ангара, неся в одной руке иллюминатор.

Вход он заметил не сразу, так как тот находился на южной, полускрытой кустами разросшейся форзиции стороне ангара. Между форзицией и стеной тянулся узкий проход.

– Чертов Рудольф, надо с ним что-то делать! – донеслось из ангара.

И Кеннет был с этим совершенно согласен. Прозвучавшая фраза была точным отражением его мыслей…

…То, что с Рудольфом надо что-то делать, капитан Кеннет подозревал давно: сразу после прибытия «Инвиктуса» в порт судовой врач Рудольф Кронин, сославшись на необходимость участия в каком-то конгрессе, отбыл в Парадиз. Впрочем, это было оговорено с самого начала, Кеннета предупредили, что доктор просто обязан участвовать в конгрессе в Имперской Военно-Медицинской академии. И Кеннет знал, почему. Но теперь-то конгресс уже закончился!

Не слишком доверяя автопереводчикам, Кеннет хотел, чтобы Кронин, в совершенстве знавший русский язык, сопровождал его во время поездки в Нижние Клоны, но тот заупрямился, заявив, что выполнение обязанностей переводчика не входит в его служебные обязанности, четко прописанные в контракте. И вообще у него куча дел. И формально он был прав.

Этот Кронин… Его прислали вместо того доктора, который вышел в отставку. Военный врач, бывший зеленый берет с опытом участия в боевых операциях… Конечно, другой человек и не подошел бы для предстоящей миссии. И под предлогом подготовки к этой самой миссии Кронин, вместо того, чтобы сопровождать Кеннета, предпочитает разгуливать по местным лесам, собирая образцы флоры. Вот и сегодня, вместо того, чтобы сопровождать Кеннета, чтобы помочь с переводом, он, сославшись на неотложные дела, сначала укрылся в лазарете, а потом вообще сбежал в лес.

Поэтому прозвучавшая из ангара фраза являлась точным отражением мыслей капитана.

Кеннет вошел в широко раскрытую дверь ангара.

Эдельвейс, в белом чепчике, из-под которого выбивались пряди светлых волос, и белой же сорочке с закатанными рукавами, в длинной черной юбке с белым передником и остроносых шнурованных сапожках возилась с роботами – оленями, запряженными в сани. Девушке помогали еще несколько человек, по виду подростков. Эдельвейс явно заправляла этой компанией.

Упряжка оленей зависла в воздухе. Похоже было, что у их упряжи перепутались постромки.

– Я попытаюсь развернуть Рудольфа, – говорила Эдельвейс, взяв под уздцы одного из оленей. Все олени были светло-коричневого окраса, с густым белым мехом на груди и животе, и по окрасу они совсем не напоминали северных оленей, скорее, эти роботы были декоративной модификацией, этаким собирательным образом оленя вообще. Взнузданы они были, как лошади, а их сбруя была украшена бубунчиками и декоративными пряжками.

– О, готовь сани летом… – улыбнулся Кеннет, вспомнил одну из русских пословиц, заученных с помощью встроенного в коммуникатор разговорника. Кеннет вынужден был регулярно заниматься разговорным русским: для выполнения поставленной перед ним задачи ему необходимо было в кратчайшие сроки выучить русский язык так, чтобы владеть им как можно более свободно.

– Да, заранее готовим упряжку к зимним праздникам, – кивнула Эдельвейс. -Постромки перепутались… Левый пристяжной опять барахлит. Вот что значит распаковывать модели после сжатия…

– Ваши киборги прямо как настоящие олени…

– Это не киборги. Правильнее называть их роботами на основе тактильной голограммы. И да, я люблю, чтобы модели животных выглядели реалистично. Хотя вот некоторые моделлеры выставят на зимние праздники модели оленей, стилизованные под изображения с палехской декоративной росписи. И в роскошной сбруе.

И Эдельвейс пустилась в рассуждения об оленьих нагрудниках, расшитых вручную бисером и украшенных узорными медными бляшками. Она подчеркнула, что особым шиком считалось надевать на роботов сбрую, созданную вручную, а не с помощью программ трехмерной графики и принтеров трехмерной печати.

Кеннета несколько удивило, что вместо того, чтобы выполнять заказ, полученный на «Инвиктусе», Эдельвейс занимается чем-то другим, но потом он решил, что, поскольку она отправила файл для материализации в выбранную им фирму, она действительно временно свободна.

– Эти роботы чисто упряжные? – Кеннет показал на оленей из упряжки.

– Нет, верхово-упряжного типа, – Эдельвейс, поддернув подол длинной юбки, продемонстрировала хорошую спортивную подготовку, легко запрыгнув прямо с земли на спину ближайшего оленя, зависшего в воздухе в фазе прыжка. Олень начал покачиваться в воздухе, как лошадка-качалка. Ухватившись за его рога, Эдельвейс стала раскачивать его еще сильнее.

– Продемонстрировать вам галоп на месте?

– Если не сложно, – кивнул Кеннет.

– Жезл! – протянула руку Эдельвейс. Один из подростков шагнул вперед и подал ей предмет, похожий на указку.

Когда подросток вышел из тени на яркий свет, падавший из дверного проема, Кеннет узнал парнишку. Он видел его несколько дней назад, когда делегация старших офицеров со звездолета «Инвиктус» побывала с ознакомительным визитом в Парадизской педагогической Академии —высшем учебном заведении по подготовке наставников для средних и высших учебных заведений.