Изольда Оккервиль - Восставшая против нормы

Весь день одна мысль не давала ей покоя: еще утром, при первой встрече с капитаном Кеннетом, она испытала какое-то неприятное чувство, в душе появилось смутное беспокойство. У нее было такое ощущение, что она забыла нечто важное, то, что обязательно необходимо вспомнить… Это беспокоило ее весь день, и вот теперь в памяти всплыло смутное воспоминание, постепенно оформившееся в четкую картинку. Ну конечно, сегодня утром она видела Кеннета уже не в первый раз! Она уже видела его раньше! Около трех недель назад, в апреле, когда американская делегация посетила с визитом Центральный Имперский дворец творчества юных при Храме Немезис! Четырехэтажное кирпичное здание Дворца творчества, построенное еще в начале 20-го века, не раз переходило переходило из рук в руки, в нем размещались различные благотворительные организации, оно пережило не один капремонт и перепланировку, и вот теперь его интерьеры, как и 180 лет назад, были выдержаны в стиле модерн и поражали роскошью, необычной для детских заведений подобного профиля.

Сестра Теодосия, как в Храме называли Эдельвейс, стояла рядом со своими воспитанниками в актовом зале, расположенном на первом этаже. С собранными в пучок на затылке волосами, в дурацком мешковатом розовом свитере домашней вязки – подарке Сельмы, от которого она не могла отказаться, а снять попросту не успела, – ее вызвали прямо с занятий, -она стояла позади своих учеников, совсем рядом с американской делегацией.

Да, из всех американцев она запомнила Кеннета: рослый, атлетического сложения молодой капитан в мундире, явно сшитом на заказ, Кеннет стоял чуть впереди Эдельвейс, в три четверти к ней.

Гордый, надменный американец не повернул головы и даже не взглянул в сторону скромной преподавательницы.

А может, это был все же не Кеннет? Возможно, воображение искажало ее воспоминания и заставляло принимать желаемое за действительное?

Надо было, конечно, уточнить, кто именно входил в состав американской делегации, но и без проверки Эдельвейс была на сто процентов уверена, что в тот раз видела именно Кеннета. Однако проверить это было все же необходимо.

Проверка не заняла много времени, и Эдельвейс убедилась в том, что память не подвела ее: она не ошиблась. В тот раз она действительно видела и запомнила Кеннета: он был в составе той американской делегации.

«Интересно все же, узнал он меня сегодня или нет?» —думала Эдельвейс.

Судя по тому, что в тот раз он даже не взглянул в ее сторону, скорее всего, он ее не запомнил. Вряд ли он мог теперь ее узнать. Но чем черт не шутит!

Знает ли он, что сестра Теодосия и Эдельвейс Акка – одно лицо? А если и знает, то что это, собственно, меняет? Эта информация не являлась секретной, и для Кеннета не составляло труда это выяснить.

И все же у нее сложилось впечатление, что во время утренней встречи Кеннет вел себя так, словно видел ее впервые. Однако в любом случае следует уведомить Аиду… Эдельвейс потянулась к коммуникатору.

…За этот день произошло столько событий, что смертельно уставшая от переизбытка впечатлений Эдельвейс заснула почти сразу же, как только залезла под одеяло в своей уютной спальной нише и задвинула портьеры. Ночью ей снились диверсанты в белых колготках и балетных пуантах, топающие через болото взрывать американский звездолет.

Кеннет с самого начала не хотел принимать назначение на «Инвиктус»… Знал он об особой миссии «Инвиктуса». И вот теперь – камбуз разворочен, сто человек остались голодными, а на него волком смотрит имперский специалист. Ну не знал Кеннет, вызывая специалиста к десяти утра, что в Империи рабочий день начинается поздно, не раньше 11, что в 10 утра приличные люди еще только встают к завтраку… И это не удивительно, учитывая близость Парадиза к полярному кругу— зимой здесь в десять утра только-только рассветает. А летом имперцы встают поздно по привычке. Имперскому специалисту пришлось встать часов в восемь утра – ни свет, ни заря по здешним меркам. Поэтому время от времени Эдельвейс кидала на Кеннета злобные взгляды. Правда, делала это только тогда, когда он, по ее расчетам, не мог видеть ее взгляда. Но Кеннет видел, незаметно наблюдая за ней через зеркальные поверхности.

Эдельвейс демонстрировала Кеннету и старшему инженеру восстановленную модель, сидя за рабочим столом в инженерном отсеке. Сидя в кресле, она в очередной раз сетовала на то, что ее рост опять доставляет ей неудобства: эргономические характеристики кресла были рассчитаны на более рослых людей. Эдельвейс убедилась в этом, когда попыталась подстроить кресло под свои физические данные, но ей это не удалось. Старший инженер бросился помогать ей, но у него тоже ничего не вышло. Подстроить параметры кресла под ее рост не представлялось возможным: оборудование боевых звездолетов не было рассчитано на столь миниатюрных людей, как Эдельвейс. Таких, как она, в ВКС США просто не принимали по физическим характеристикам.

Теперь уже она не сомневалась, что «Инвиктус» – именно боевой звездолет, Сельма не ошиблась. Вот это кресло, в котором Эдельвейс буквально утопала, служило настоящим доказательством правоты Сельмы.

Она села за стол, соединила ладони. Понимая и чувствуя, что за ней внимательно наблюдают, она развела ладони в стороны, и между ними растянулось полупрозрачное полотно – виртуальный экран. Быстрый резкий хлопок ладоней – и на месте полотна возникла сфера. Теперь между ладонями светилась молочно —белым светом сфера с проекционной сеткой внутри: сферический монитор был более удобен для моделирования, чем в монитор форме параллелепипеда.

Установленная прямо на коммуникаторе программа трехмерной графики позволяла Эдельвейс работать над моделями где угодно.

На проекционной сетке одно за другим возникали голографические модели восстановленных деталей артефакта. Затем они сложились в голографическую модель артефакта «Волшебная мельница».

– Вот так это и будет выглядеть после материализации, – пояснила Эдельвейс. – Можно уже сейчас проверить, как впишется виртуальная модель в отведенную ей нишу на камбузе.

На камбузе уже был наведен порядок. Все металлические поверхности начищены до блеска, техника отремонтирована и расставлена по своим местам, мусор вынесен.

Пока Эдельвейс пристраивала голографическую модель на отведенное ей место, Кеннет продолжал незаметно наблюдать за девушкой.

Он еще вначале заметил, что Эдельвейс избегает смотреть ему в глаза, и приписал это особому имперскому воспитанию или обычаям тейи: в некоторых культурах женщина не должна смотреть в глаза мужчине. Впрочем, бывает и другое объяснение такому поведению – Кеннет знал, что даже мужчины, находясь длительное время в замкнутом пространстве, избегают смотреть друг другу в глаза. В животном мире прямой взгляд в глаза – это вызов на бой. И люди подсознательно стараются не провоцировать друг друга. Так что если леди привыкла находится в замкнутом пространстве – например, в своих покоях или в небольшой мастерской, ничего удивительного в таком ее поведении нет.