Рэй Бредбери - Марсианские хроники

Он работал, как одержимый: бросил в кипяток сосиски, разрезал булки вдоль, накрошил лук.

- Ты слышала, что сказал тот марсианин - неожиданность, говорит! Тут только одно может быть, Эльма. Эти сто тысяч человек прилетают раньше срока, сегодня ночью прилетают! Представляешь, какой у нас будет наплыв! До поздней ночи будем работать, каждый день, а там ведь еще туристы нахлынут, Эльма! Деньги-то, деньги какие!

Он вышел наружу и посмотрел на небо. Ничего не увидел.

- С минуты на минуту, - произнес он, радостно вдохнув прохладный воздух, потянулся, ударил себя в грудь. - А-ах!

Эльма молчала. Она чистила картофель для жарки и не сводила глаз с неба.

Прошло полчаса.

- Сэм, - сказала она. - Вон она. Гляди.

Он поглядел и увидел.

Земля.

Яркая, зеленая, будто камень лучшей огранки, над холмами взошла Земля.

- Старушка Земля, - с нежностью прошептал он. - Дорогая старушка Земля. Шли сюда, ко мне, своих голодных и изнуренных. Э-э… как там в стихе говорится? Шли ко мне своих голодных. Земля-старушка. Сэм Паркхилл тут как тут, горячие сосиски готовы, соус варится, все блестит. Давай, Земля, присылай ракеты!

Он отошел в сторонку полюбоваться своим детищем. Вот она, сосисочная, как свеженькое яичко на дне мертвого моря, единственный на сотни миль бесплодной пустыни очаг света и тепла. Точно сердце, одиноко бьющееся в исполинском черном теле.

Он даже растрогался, и глаза увлажнились от гордости.

- Тут поневоле смирением проникнешься, - произнес он, вдыхая запах кипящих сосисок, горячих булочек, сливочного масла. - Подходите, - обратился он к звездам, - покупайте. Кто первый?

- Сэм, - сказала Эльма.

Земля в черном небе вдруг преобразилась.

Она воспламенилась.

Часть ее диска вдруг распалась на миллионы частиц - будто рассыпалась огромная мозаика. С минуту Земля пылала жутким рваным пламенем, увеличившись в размерах раза в три, потом съежилась.

- Что это было? - Сэм глядел на зеленый огонь в небесах.

- Земля, - ответила Эльма, прижав руки к груди.

- Какая же это Земля, это не может быть Земля! Нет-нет, не Земля! Не может быть.

- Ты хочешь сказать: не могла быть? - сказала Эльма, смотря на него. - Теперь это уже не Земля, да, это больше не Земля - ты это хотел сказать?

- Не Земля, нет-нет, это была не она, - выл он.

Он стоял неподвижно, руки повисли как плети, рот открыт, тупо вытаращены глаза.

- Сэм, - позвала она. Впервые за много дней ее глаза оживились. - Сэм!

Он смотрел вверх, на небо.

- Что ж, - сказала она. С минуту молча переводила взгляд с одного предмета на другой, потом решительно перекинула через руку влажное полотенце. - Включай свет, больше света, заводи радиолу, раскрывай двери настежь! Жди новую партию посетителей - примерно через миллион лет. Да-да, сэр, чтобы все было готово.

Сэм не двигался.

- Ах, какое бесподобное место для сосисочной! - Она достала из стакана зубочистку и воткнула себе между передними зубами. - Скажу тебе по секрету, Сэм, - прошептала она, наклоняясь к нему: - Похоже, начинается мертвый сезон…

В тот вечер все вышли из своих домов и уставились на небо. Бросили ужин, посуду, сборы в кино, вышли на свои, теперь уже не такие новешенькие веранды и стали смотреть в упор на зеленую звезду Земли. Это было совсем непроизвольно; они поступили так, пытаясь осмыслить новость, которую только что принесло радио. Вон она - Земля, где назревает война, и там сотни тысяч матерей, бабушек, отцов, братьев, тетушек, дядюшек, двоюродных сестер. Они стояли на верандах и заставляли себя поверить в существование Земли; это было почти так же трудно, как некогда поверить в существование Марса: прямо противоположная задача. В общем-то Земля была для них все равно что мертвой. Они расстались с ней три или четыре года назад. Расстояние обезболивало душу, семьдесят миллионов миль глушили чувства, усыпляли память, делали Землю безлюдной, стирали прошлое и позволяли этим людям трудиться здесь, ни о чем не думая. Но сегодня вечером умершие восстали. Земля вновь стала обитаемой, память пробудилась и они называли множество имен. Что делает сейчас такой-то, такая-то? Как там имярек? Люди стояли на своих верандах и поглядывали друг на друга.

В девять часов Земля как будто взорвалась и вспыхнула.

Люди на верандах вскинули вверх руки, точно хотели загасить пламя.

Они ждали.

К полуночи пожар потух. Земля осталась на своем месте. И по верандам осенним ветерком пронесся вздох.

- Давненько мы ничего не слышали от Гарри.

- А что ему делается.

- Надо бы послать весточку маме.

- Она жива-здорова.

- Ты уверен?

- Ладно, ты только не тревожься.

- Думаешь, с ней ничего не приключилось?

- Конечно же, пошли-ка спать.

Но никто не уходил. На ночные газоны вынесли остывший ужин, накрыли складные столы, и люди вяло ковыряли пищу вилками до двух часов ночи, когда с Земли долетело послание светового радио. Словно далекие светлячки, мерцали мощные вспышки морзянки, и они читали

АВСТРАЛИЙСКИЙ МАТЕРИК ОБРАЩЕН В ПЫЛЬ НЕПРЕДВИДЕННЫМ ВЗРЫВОМ АТОМНОГО СКЛАДА. ЛОС АНДЖЕЛЕС, ЛОНДОН.

ПОДВЕРГНУТЫ БОМБАРДИРОВКЕ

ВОЙНА ВОЗВРАЩАЙТЕСЬ ДОМОЙ,

ДОМОЙ. ДОМОЙ

Они поднялись из-за столов.

ВОЗВРАЩАЙТЕСЬ ДОМОЙ. ДОМОЙ, ДОМОЙ

- Ты в этом году получал что-нибудь от своего брата Теда?

- Будто не знаешь: послать письмо на Землю стоит пять монет. Не очень-то распишешься.

ВОЗВРАЩАЙТЕСЬ ДОМОЙ

- Меня что-то Джейн беспокоит - помнишь Джейн мою младшую сестричку?

ДОМОЙ.

В три часа, когда занималось зябкое утро, владелец магазина "Дорожные товары" вскинул голову. По улице шла целая толпа людей.

- А я умышленно не закрывал. Что возьмете, мистер?

К рассвету все полки магазина опустели.

На краю мертвого марсианского моря раскинулся безмолвный белый городок. Он был пуст Ни малейшего движения на улицах. Днем и ночью в универмагах одиноко горели огни. Двери лавок открыты настежь, точно люди обратились в бегство, позабыв о ключах. На проволочных рейках у входов в немые закусочные нечитанные, порыжевшие от солнца, шелестели журналы, доставленные месяц назад серебристой ракетой с Земли.

Городок был мертв. Постели в нем пусты и холодны. Единственный звук - жужжание тока в электропроводах и динамо-машинах, которые все еще жили сами по себе. Вода переполняла забытые ванны, текла в жилые комнаты, на веранды, в маленькие сады, питая заброшенные цветы. В темных зрительных залах затвердела прилепленная снизу к многочисленным сиденьям жевательная резинка, еще хранящая отпечатки зубов.