Брайан Олдисс - На белой полосе

- Не кажется ли тебе, что я просто подчинюсь инстинкту, если соглашусь лететь на «Ганзасе»?

Он оглянулся на нее. Она стояла перед ним, высокая, стройная, сквозь стекла маски были видны ее большие яркие глаза.

- Что с тобой происходит сегодня, Хилари? Что ты хочешь от меня услышать?

- Ну, например, ты бы мог мне сказать, для чего я отправляюсь в космос. То ли я это делаю для того, чтобы оторваться от земной колыбели, проверить свой характер на прочность, достичь совершенства, или я просто бегу от своего неудачного брака, вместо того чтобы попытаться спасти его?

Какой-то мужчина, стоявший рядом в толпе, уловив ее последние слова, взглянул на нее с интересом.

Я недостаточно хорошо тебя знаю, чтобы ответить на такой вопрос, - сказал он.

- Никто не знает меня, - отрешенно сказала она со странной улыбкой.

Наконец они добрались до дверей подъемника. Она на прощание коснулась его руки и пошла вовнутрь; чтобы толпа не затащила его вслед за ней, ему пришлось приложить значительные усилия.

Двери захлопнулись, и капсула подъемника поползла наверх. Он проследил, как огни его достигли эстакады монорельсовой дороги и остановились там. Капля дождя попала ему прямо в глаз. Он отвернулся и медленно пошел домой по пустеющей улице.

У себя в квартире, расположенной над сооружениями Экзозоопарка, он, предаваясь размышлениям, медленно ходил из угла в угол. Затем он убрал со стола остатки ужина и, бросив одноразовую посуду в утилизатор, меланхолично наблюдал за тем, как она исчезает в языках пламени. Закончив уборку, он вновь принялся ходить по комнате.

Конечно, в том, что наплела тут Хилари, есть рациональное зерно, хотя еще несколько часов назад он воспринимал это лишь как плод воспаленного воображения.

Может быть, очистительная правда для неразумного человечества, которую оно постоянно ищет, это то же самое, что грубая трава для собаки, вызывающая у нее очистительную рвоту? Состоятельны ли афоризмы, которые слишком часто он повторял, что цивилизация определяется расстоянием между человеком и его испражнениями?

А пожалуй, ближе к истине будет утверждение, что цивилизация - первичное определение культуры - предполагает потребность в уединении. Удалившись однажды от суматохи общего костра, человек придумал комнаты, за стенами которых и происходила большая часть его практической деятельности.

Размышление возникло из самой простой абстракции, высокое искусство возникло из народных промыслов, любовь из секса, индивидуализм - из коллективного сознания.

Но нужны ли эти стены, когда ты соприкасаешься с другой культурой? И сейчас, когда они вплотную столкнулись с этими гуманоидами, может быть, одной из непреодолимых трудностей и является то, что они вряд ли осознают, сколь сильное влияние на них оказывают стереотипы их культуры?

Пацтор подумал, что он совсем недурно поставил задачу ц, черт побери, он сейчас сам попробует ее решить.

На лифте он спустился на первый этаж. Экзозоопарк был окутан темнотой, лишь одновременно пронзительное и низкое кудахтанье камнегроза в блоке Хай-Г иногда трясло эту темноту.

Человек, сам стремясь к культуре, становится ее пленником, стремится держать вместе с собой в неволе и других животных тварей…

Когда он вошел и включил неяркий свет, оба гуманоида, по-видимому, спали. Прошмыгнула одна из ящериц и спряталась в складке на теле риномэна, но тот даже не пошевелился.

Пацтор открыл боковую дверь и вошел внутрь клетки. Отодвинув ограждение, он подошел к своим пленникам. Те открыли свои глаза, смотря на Пацтора с выражением бесконечной усталости и скуки.

- Не беспокойтесь, ребята. Извините, что потревожил вас, но одна дама, которая больно близко к сердцу принимает ваши проблемы, невольно подсказала мне, каким еще образом можно попытаться решить нашу задачу.

Смотрите, ребята, это моя попытка наладить с вами дружеский контакт. Видит Бог, я искренне этого желаю.

Спустив брюки и присев на корточки, директор Экзозоопарка испражнился прямо на пластиковый пол.

- Как все-таки предусмотрительно вы поступили, когда нарекли эту планету Градгроддом, - сказал третий священник.

- Я уж столько раз называл тебе причины, в силу которых нам не следовало оставаться дольше на Градгродде, - сказал, отозвавшись, преосвященник (беседуя, оба утода бок о бок прижимались друг к другу). .

- А я все еще не-верю - и буду стоять на своем - что сооружение из металла может выдержать межпланетное путешествие. Я успел достаточно изучить структуру металлов, пока был священником-учеником. К тому же форма любой металлической конструкции не годится для космического корабля. Я знаю, мне не следует выражаться столь категорически в присутствии вашего преосвященства (за что и приношу глубочайшее извинение), но у каждого из нас должна быть своя позиция.

- М-да… Ноют мои косточки - а это значит, что Трипл Солнца не светят больше в этих небесах. Кстати, эти создания и вовсе не позволяют нам взглянуть на небеса.

Говоря так, преосвященник повернул одну из своих голов - так удобнее было наблюдать за одним из тонких созданий, которое отдавало естественный долг природе в двух шагах от утодов.

Это создание было явно не из тех, кто давеча приволок ту длинную штуковину, выплюнувшую струю ледяной воды. Преосвященник также не припомнил, чтобы это существо было среди других своих собратьев, вооруженных сложными машинами (несомненно, жалкая пародия на духовенство); они долго и настойчиво старались побудить его и третьего священника к общению.

Тонкое существо тем временем распрямилось и натянуло одежды на нижнюю часть тела.

- Как интересно! - воскликнул третий священник. - Это подтверждает наши догадки!

- В общем, да. Как мы и думали, у них две головы, как и у нас, только одна приспособлена для испражнений, а другая - для говорения.

- Нет, но что самое смешное - эта их пара тонких ножек торчит прямо из Нижней головы! Да, похоже, что вы правы, родитель: вопреки всякой логике, нас действительно забросило далеко от Трипл Солнц, потому что такие нелепые существа просто не могли бы появиться под благодатным излучением. Зачем, по-вашему, он совершает ритуальное испражнение именно здесь?

Преосвященника этот вопрос явно поставил в тупик.

- Он вряд ли считает это местом священного заседания. Возможно, он только продемонстрировал нам, что не только от нас зависит плодородие. Но с другой стороны, это могло быть всего лишь проявлением любопытства. Вот тебе и еще одно доказательство того, что мысли тонконогих настолько чужды нам, что не поддаются переводу. И, кстати, раз уж мы об этом заговорили, мне не хочется тебя расстраивать. Нет, как преосвященнику, мне полагается молчать о таких вещах.