Примо Леви - Бандагал (сборник)

— Ты прямо актер… — И Милена смеялась дробным смешком. — Перестань на меня пялиться. На нас смотрят.

— О Милена, какая ты красивая!

Молодая женщина пожала плечами и вошла в дансинг. Когда она сняла пальто, Джиджи застыл в изумлении — платье цвета электрик блестело и переливалось огнями, и все мужчины невольно оборачивались.

— Что же ты стоишь, пойди, сдай пальто роботу… — и она уверенно направилась к столику.

Танцуя, Джиджи шептал ей все те нежные слова, которые он слышал в кино. Милена прижималась к нему, называла его милашкой и громко смеялась.

Он был до того счастлив, что от первого же бокала вина у него отчаянно закружилась голова.

— Довольно, — сказала Милена. — Видно, ты один из тех, кто пьянеет от одной рюмки. А я не люблю пьяных. Идем отсюда.

— Ты не думай, не думай, — лепетал Джиджи. — Вот увидишь. Я буду пай-мальчик.

Он постарался стряхнуть с себя дремоту — ведь сейчас решается его судьба.

Милена готовила кофе на встроенной в стенной шкаф плитке. Джиджи лежал на большой кровати и лихорадочно перебирал в памяти все виденные на экране любовные сцены.

— Кофе готово, милый.

Она протянула ему чашечку горячего кофе… Ну, конечно, теперь она каждое утро будет подавать ему кофе прямо в постель. Милена включила видеофон, и в комнату ворвалась совершенно невероятная, бешеная музыка.

— Нет, Милена, прошу тебя, танго или фокстрот.

Милена послушно переключила видеофон, и полилась сладкая, тягучая мелодия. Джиджи зажмурил глаза, простер к Милене руки и упал на колени.

— О моя Джульетта…

Милена испуганно вскрикнула, словно укололась о булавку. Джиджи открыл глаза и увидел, что она стоит полуголая и глядит на него с недоумением и страхом. Джиджи коснулся ладонью ее бедра.

— Милена, о Милена…

Кажется, говорил он один, а Милена задремала под его нежные речи.

— Открой же глаза, любимая.

Милена приоткрыла слипшиеся от сна веки и спросила:

— Который час?

— Какое это имеет значение?

— Разве ты завтра не работаешь?

— Да, но я не хочу сейчас об этом думать. Мне дорога каждая минута блаженства.

— Ты очень милый. Но я устала.

— Ты права. Я гнусный эгоист.

Он встал, поспешно оделся, несколько раз поцеловал ее на прощанье и направился к двери. Стоя на пороге, он посылал ей последние воздушные поцелуи и никак не мог уйти.

— Послушай, дорогуша, ты позабыл кое-что, — сказапа Милена и выразительно прищелкнула пальцами. — Денег не вижу.

— Ты хочешь, чтобы я дал тебе денег?

— Послушай, Джиджи, комедия и так изрядно затянулась. Плати, да поживей.

Джиджи в полнейшей растерянности впился в нее взглядом. На миг у него зародилась надежда — одиночество и нищета толкнули Милену на порочный путь. Но он спасет ее.

— Да, но я хочу на тебе жениться. Разве робот тебе об этом не говорил?

— Какой еще робот? Жениться?! Очень мне нужен муж, который зарабатывает жалкие гроши! Мой дорогой, когда я поднакоплю денег, то выйду замуж за богатого синьора. И тогда прощайте город и эти чертовы купола. Были бы деньги, а как они заработаны, никого не касается.

— Значит, ты обыкновенная шлюха?

— Это уж мое дело. Плати и выметайся.

На сей раз Джиджи приплелся к роботу подавленный, убитый горем.

— Как же ты сразу не догадался, Джиджи? Ведь я не давал тебе этого адреса.

— Но ты сказал, что ее зовут Милена.

— Ну и что же? Милена порядочная девушка, она регулярно ходит в церковь. А вот ты в последнее время туда и носу не кажешь.

— Там все женщины уродки.

— Неправда. И потом, в церковь ходят, чтобы молиться богу, а не глазеть на женщин.

— Богу не до нас. Он видит лишь тех, кто живет за куполами, а нас даже не замечает.

— Не кощунствуй. Ты не понимаешь великого смысла религии. Попытайся разобраться.

— Не в состоянии. Стоит мне включить магнитофон, и через пять минут я засыпаю. Предпочитаю кино.

— Тогда ходи на религиозные фильмы.

— Они слишком мрачные. Святые, бедняги, всегда умирают, и ангелы не успевают их спасти. Хоть бы уж финал был повеселее.

— Ты глубоко заблуждаешься, Джиджи. Они все попадают в рай. Разве это так уж печально?

— А ты уверен, что он существует?

— Конечно, после смерти праведников ждет рай.

— Э, не все ли равно, куда ты попадешь после смерти. Вот если б я встретил Милену, то еще мог тебе поверить. Боюсь, что я и Милену увижу после смерти. Верно, ее и на свете-то не существует.

— Нет, существует. Но ты просто не ищешь. Тебе не хватает упорства. И потом, если ты хочешь ей понравиться, тебе надо иметь хобби.

— У меня есть хобби, — поспешно ответил Джиджи. — Я коллекционирую спичечные коробки. А на выборах голосую за партию разумных.

— Молчи, ты не должен никому говорить, за кого голосуешь. Это тайна, охраняемая законом. И вообще, что касается политики…

— Я не занимаюсь политикой. Она меня не интересует, — перебил его Джиджи.

Но он солгал. Лет пятнадцать назад он познакомился со студентами, которые занимались политикой, да еще как активно. Сидя в траттории, они громко доказывали, что, если бы все объединились и проголосовали против, от системы ничего бы не осталось.

— А фотоэлементы? — спросил тогда Джиджи.

— При чем здесь фотоэлементы? — удивились студенты.

— Как при чем? Разве парамагнитные подслушивающие устройства и фотоэлементы не установлены повсюду, даже в туалете?

Тут студенты, словно по команде, расхохотались.

— Знаешь, во сколько все это обошлось бы правительству?

— Знаю. Но у промышленников и хозяев куполов денег хоть отбавляй. Вот мне, например, вмонтировали в ухо лластинку.

— В ней указаны твои данные, место и год рождения. И больше ничего.

— Неправда. Робот контролирует каждый мой шаг.

— Сказка для малых деток. А ты и поверил, глупец. Вы, обыватели, убеждены, что роботы-шпионы везде и повсюду. На самом же деле они существуют лишь в вашем воображении.

Студенты так были в этом уверены, что вели себя крайне неосторожно. И, понятно, очень плохо кончили.

Когда он, Джиджи, узнал об этом, то сразу же помчался на митинг и выступил в защиту свободы и демократии. И его не тронули. С тех пор он не занимался политикой. Так что робот зря намекает…

— Я не занимаюсь политикой, — громко повторил он. — Я думаю только о Милене.

— Знаю. Тогда поищи себе другую девушку вместо Милены. Ведь не сошелся же на ней свет клином.

— Как ты можешь предлагать такое! Может, ты меня все время обманывал?

— Нет.

— Ты говорил, что у Милены особенно хороши глаза, большие, голубые, с поволокой. Если хочешь, чтобы я тебе поверил, покажи мне лицо Милены.

— Постараюсь. Но ты должен напрячься, все твои мысли должны быть о ней, о Милене.

Джиджи уставился во тьму с замиранием сердца, ожидая, когда ему явится лицо Милены с большими голубыми глазами. И оно возникло, но глаза были закрыты. «Прошу тебя, Милена, открой глаза, умоляю, открой». И Милена взглянула на него своими голубыми, прозрачными как стекло глазами.