Андрей Дмитрук - Ветви Большого Дома

Следовало срочно переключиться -- на что угодно, лишь бы не усугублять растущее вожделение, не расшатывать налаженный внутренний строй. Сай Мои, как сидел на траве, в одних шортах и босиком, рванулся к берегу реки. Никто не мог его удержать. В определенные часы происходили лишь "очистительные" собрания, трапезы и занятия гимнастикой, остальное время в ашраме распределялось произвольно.

Джунгли здесь были сведены мутагенными прививками, вода в Меконге очищена до прозрачности бактериями, пожирающими муть. Желтый, точно лакированный, бамбук теснился на плоских островах, пойменные луга блестели лужами, где над затопленной травой плавали кораблики священного лотоса да трепетали на ветру паруса банановых рощ. А дальше, намного дальше, в дымке болотных испарений, сизо-зеленая, непроницаемая, стояла чаща: дикое сплетение фиговых и каучуковых деревьев, лиан, гигантских колючих кустов, и надо всем этим -- растрепанные головы пальм.

Для купания Сай давно уже выбрал чистейшую песчаную полосу под мангровым деревом с бородой воздушных корней. Сотни упругих, будто резиновые шланги, отростков вонзались в прогретое мелководье: под их завесой Сай чувствовал себя раджой в крытой купальне с древних миниатюр...

Плескаясь, он неожиданно нашел решение вчерашней задачи об узле гравизащиты при релятивистских скоростях. Вот это кстати! Чем раньше будут готовы расчеты, тем скорее он увидит,... Опять?! Нет уж. Долой суетные, эгоистические цели. Как там в комментариях гуру к "Бхагаватгите"[13], которые они конспектировали? "Преданное служение -- единственный абсолютный путь к самореализации..."

Сай мигом выскочил из воды и стал чертить палочкой на мокром песке. Он написал несколько кратких эвристических формул, простых по начертанию, словно птичьи следы,--в ашраме не признавали традиционной математики с ее громоздкими многоэтажными иероглифами... А затем снова бесцеремонно и властно вторглась в сознание Ханка Новак.

Впервые она возникла на веранде столовой: девчонка девчонкой, скромница, и ростом маловата, не сразу заметишь, как ладно сложена, и ресницы опущенные скрывают главную опасность... Сидела за столом рядом с гуру и как-то очень смиренно, истово ела фруктовый салат. ("Пища, дорогая тем, кто в гуне[14] добродетели, увеличивает продолжительность жизни, очищает их существование и дает силу, здоровье, счастье и удовлетворение".) После обеда учитель представил ее как посланницу самоуправляемой общины из Восточной Европы. Ханка прибыла в ашрам под Прейвенгом, поскольку они там, на Днепре, наслышаны о замечательных научных разработках, сделанных воспитанниками Меак Кхеуна, и хотят обратиться с просьбой. Общине нужен проект звездолета, но не обычного, а неслыханно огромного, способного унести с Земли не менее, чем тысячу человек. В учебном городе это могут зачесть питомцам Кхеуна, как выпускной профессиональный экзамен.

Если бы не привычка к сдержанности в выражении чувств, воспитанники, наверное, стали бы визжать и обниматься от восторга. Шутка ли -- такой великолепный тест на интеллектуальную зрелость! И сам гуру, хотя ни одна мышца не дрогнула на его дубленом, лишенном возраста лице, так и светился гордостью. А Ханка, смущенно глядя под ноги, стояла в своем брезентовом комбинезоне с застежками из вороненой стали и рассказывала тоном примерной ученицы: да, необходим корабль исполинских размеров, но инженерная сложность не сводится только к этому. Расстояние, которое должен преодолеть гигант, равняется почти двумстам световым годам, так что без абсолют-двигателей не обойтись; и, кажется, на Земле еще не строили абсолют-двигателей такой мощности...

Право те, Сай Мону во время этих серьезных девичьих объяснений казалось, что наивно-строгие глаза Ханки нет-нет, да и поглядывают прямо на него. И, пожалуй, он не слишком ошибся. После долгой и углубленной беседы о звездолете, когда мальчики распределяли между собой задания: кто займется досветовой тягой, кто посадочными модулями, коммуникациями, жилой частью и т. д.-- Ханка направилась к Саю и спросила, где можно найти лесные орхидеи. К огромнейшему своему стыду, Сай этого не знал. Девушка слегка смутилась, но, вероятно, сумела бы продолжить разговор, если бы не вклинился между ними Мельхиор Демл, воспитанник второй ступени -- грихастхи. Он предложил показать орхидеи, и Ханке было бы неудобно отказаться...

Сай видел, что гостья хочет пригласить его третьим на поиски цветов. Но видел он также, что его присутствие расстроило бы Мельхиора, и, не желая огорчать старшего товарища, стушевался, исчез...

Потом он следил,, как Мельхиор провожает Ханку к гравиплатформе. Девушка несла букет зеленовато-белых цветов с навязчивым, дразнящим запахом. Эти цветы в бледных полудетских руках волновали необычайно, рождали тоску о прекрасном несбывшемся... Голова Ханки была упрямо отвернута в сторону. Она явно ощущала взгляд Сая, но не оборачивалась.

Брызнув на себя водой, Сай Мон в который раз отогнал сладко-щемящие образы и начертил палочкой высшую из форм -- окружность. Гуру Меак учил: в минуту разлада с самим собой сосредоточься на одной из божественно-мудрых мыслей, завещанных нам основателями великой науки самосовершенствования, и повторяй избранную заповедь до тех пор, пока она не наполнит тебя, не вытеснит прочь все остальное, пустые печали и терзания... Сай решил раствориться в словах Кун-цзы[15]: "Три раза в день я произвожу суд над самим собой. Как отесывание и опиливание придают форму драгоценному камню, шлифовка и полировка придают ему блеск, так и человек должен стремиться посредством беспрерывного труда к красоте и внутреннему совершенству". Он произносил это, пока не представил яснее ясного себя -истинного, свободного от прихотей тела; себя в облике пуруши, вечного и незыблемого "я", средоточия нетленных свойств личности. Но тут же вспомнил о том, что полнота бытия достигается лишь слиянием двух начал, и пуруше должна противостоять, соединяясь с ним, женская субстанция природы -- пракрити...

Отбросив палочку, Сай лег на спину, подложил руки под голову, закрыл глаза и погрузился в думы о Хапке Новак.

4. "В определенном смысле, общеземная культура даже на ее нынешнем, вполне мирном этапе, в условиях расцвета наук и искусств, является культурой мужчин. Мужская же культура, пускай и несомая интеллектуалами высшей пробы, заставляет женщину чувствовать себя объектом, а не субъектом". И здесь дальше еще занятный отрывок: "На чем основано так называемое мужское превосходство? Только на физической силе, на относительно малой уязвимости более примитивного устройства. Женщина -- носительница будущей жизни и потому вдвойне сложна, а значит, хрупка; мужчина же, по сути, является тараном эволюции, живым орудием, подготавливающим землю для потомства. Его выигрыш, как главы семьи, государства и цивилизации,-- это выигрыш парового молота перед компьютером". Еще одна фраза, очень показательная: "Самое древнее и беспощадное угнетение, неподвластное никаким социальным революциям,-- это угнетение женщины мужчиной". И, наконец, я бы сказал, главный перл манифеста: "Даже генетика свидетельствует о том, насколько элементарен самец: мужской игрек-ген есть незавершенный икс-ген, т. е. неполный набор хромосом. Другими словами, мужчина -- это женщина, абортированная на уровне гена..."