Олег Никитин - Живые консоли

Тиме показалось, что он спал очень долго – мозг работал легко, как всегда после длительного отдыха. Обстановка вокруг мальчика практически не изменилась: все та же пустая, без всякой мебели клетушка. Вот только вдоль пола распласталась удобная гравикровать, своим нежным полем вновь чуть не убаюкавшая его.

За правым ухом чесалось. Тима потрогал этот участок кожи и нащупал мелкий, слегка болезненный бугорок.

– Терапия завершена, – пробулькал с потолка механический голос. Почти сразу же отворилась дверь и возник лучезарный Людовик первый. Он с теплой улыбкой поглядывал на свои наручные часы.

– Согласно моему хронометру, мы управились всего за двадцать три минуты! – с непонятным воодушевлением воскликнул он и взмахом ресниц удалил стенную панель, маскировавшую монитор. На черном фоне медленно крутилась пространственная модель пациента, сплошь истыканная красноватыми пульсирующими точками. Судя по всему (Тима припомнил одну из первых лекций по нейрофизиологии, просмотренных им), они обозначали наиболее важные скопления нервных окончаний.

– Что у меня за ухом? – хмуро спросил он и спустил ноги с кровати.

Медики и не подумали облачить его в стерильную одежду, оставив модное платье на месте. «Психические больные не заразны», – саркастически подумал он и еще раз потрогал болезненную бляшку на черепе.

– Результат небольшой хирургической операции. Мы слегка модифицировали ваш мозг, сударь, чтобы прочитанный мной доклад возымел укрепляющее воздействие на вашу психику и приобрел характер абсолютного императива. Или стал аксиоматичным, если угодно. Разумеется, я исключил из окончательного текста все свои… м-м… замечания относительно работы отдельных… сотрудников мэрии, – пробормотал бион.

– И все?

– Конечно! Детали операции мне неизвестны, я не хирург. Да вы не волнуйтесь, сударь, уже завтра вы забудете про эту мелкую шишку. Она полностью рассосется!

– Я хотел бы точно знать, что вы сделали с моей головой, бит побери! – вспылил Тима.

Он всерьез опасался, что ему вживили какой-нибудь датчик, который станет день и ночь докладывать бионам из Департамента контроля, где находится бывший пациент и чем он занят. Когда-то в одной из старинных любительских постановок Тима встречал подобный сюжет. Правда, там в качестве датчика фигурировала процедура, постоянно отсылавшая врагу героя открытки с картой его перемещений по Сети.

– Успокойтесь, скоро вы отправитесь домой. Департамент контроля решил снять с вас обвинение.

Тима так обрадовался, что готов был расцеловать Людовика, и ликование бурным потоком смыло всякие сомнения в искренности медика. Но все же он не опустился до объятий с бионом и лишь сдержанно, удовлетворенно кивнул.

– Позвольте добавить, что попутно мы решили помочь вам в достижении ваших жизненных целей, – торжественно заметил медик. – Пока еще, с нашему великому сожалению, не у всех людей получается раскрыть свой талант полностью. Поэтому каждый раз, когда мы проводим такого рода терапию, мы стараемся задействовать обычно неиспользуемые зоны мозга пациента. Теперь вы думаете быстрее, действуете хладнокровнее и крепче запоминаете информацию. Департамент инноваций пока не может позволить себе такие операции на зародышах, но процесс идет! Уверяю вас, лет через сто-двести все вновь выращиваемые люди функционально будут похожи на вас.

– Прекрасно…

Тиме было не слишком приятно узнать, что каждый беспомощный младенец с рождения будет блистать гениальностью. А потому следовало поторопиться и застолбить себе в жизни местечко повыше. Впрочем, через сто лет о Дмитрии Гамове будет помнить только сервер Департамента народонаселения.

– Хотите повидаться с вашей подругой?

– А можно? – усомнился мальчик.

– Отчего же нельзя? Она сейчас у себя в палате, восстанавливается после операции.

Возбужденный, свежий и чувствующий необыкновенный душевный подъем Тима вышел из кабинета вслед за Людовиком, и они предприняли очередной замысловатый переход сквозь сплетение коридоров, эстакад, лестниц и лифтов.

– Откровенно говоря, я надеялся, что ты останешься и будешь вдохновлять меня, – добавил Санчес, когда они вышли под чистое голубое небо и направились вдоль череды земляных холмиков. На некоторых из них лежали букеты цветов. – Думаешь, Дюгем бы обиделся?

– В таком месте нужно находиться одному. Ты только послушай, как тут здорово. – В самом деле, из листвы доносились негромкие звуки, прекрасно имитирующие пение «птиц». – Приляг на травку, и сюжет сам запросится на экран.

Сценарист лишь скорбно вздохнул, когда Вероникин образ, расплывшись, пропал в межузельной пустоте.

Замысловатая дорога сама собой отпечатывалась в памяти мальчика, и ему даже приходилось прикладывать умственное усилие, чтобы избавиться от выстраивавшейся в голове последовательности поворотов и дверей, которые они преодолевали. Кажется, непрошеный имплант начал работать!

По пути то и дело возникали служащие клиники, озабоченные собственными делами. Все уважительно кланялись Тиме, а некоторые при этом приветствовали Людовика как знакомого.

Наконец мелькнувшая на стене табличка оповестила, что начались помещения Сектора воспроизводства. Людовик и Тима вошли в диспетчерскую, где на кресле, развалясь, восседал грузный бион. Он меланхолично разглядывал сонмы датчиков и индикаторов на широком пульте. Перед ним во всю стену простирался плоский экран, изображавший вид на зал, заставленный автоклавами. Стройные ряды растущих человеческих зародышей радовали глаз, и провожатый гордо обвел хозяйство широким взмахом руки. Очевидно, он ожидал от человека одобрительных возгласов.

– Здорово! – согласился с ним Тима. – Иринины яичники уже помещены в питательный раствор?

– Если вы говорите об автоклаве, то пока нет, сэр, – вступил в разговор оператор. При появлении гостя он принял более строгую позу. – Они должны подвергнуться необходимому анализу на предмет генетических отклонений. Если их воспроизводящие функции отвечают стандарту, они займут место одного из созревших младенцев. Что касается их сохранности, то здесь технология отработана до мельчайших деталей: никакие повреждения и тем более физиологическая порча яичникам не грозят.

– Кто станет отцом ребенка?

– Мы бы с удовольствием позволили вам, сэр… – замялся оператор. – Будь вам хотя бы шестнадцать лет… А так программа выберет наиболее подходящий сперматозоид, запустит производство яйцеклетки и потом осуществит ее оплодотворение. Если формальная владелица яичников, разумеется, пожелает немедленно стать матерью.