Олег Никитин - Живые консоли

Эксперты в страхе наблюдали за метаморфозами коллеги, потеряв голос, и не могли оторваться от его странных телодвижений. Каждое из них сопровождалось чудовищным воплем. Тима даже вынужден был задействовать звуковой фильтр, чтобы не слышать крики Лупова.

Наконец напоследок жертву эксперимента охватил тугой кокон жаркого пламени, которое своим гудением и поглотило жалкие, исполненные боли хрипы нейрохимика.

Когда через две минуты после начала запись внезапно оборвалась, все увидели неподвижно обмякшее в кресле тело (в той же самой, нисколько не пострадавшей одежде). Глаза Лупова были закрыты. Его руки безвольно свисали, а неестественно красный язык торчал из приоткрытого рта.

– Хм, – прокашлявшись, проговорил Гномм. – Однако! Кажется, наш уважаемый коллега от избытка ощущений потерял сознание.

– Неудивительно, – заметил кто-то. – Может, привести его в чувство?

– Каково состояние доктора Лупова? – обратился Норберт к серверу.

– Положительного отклика от личной программы нет, – бесстрастно отозвался тот.

Все посмотрели на Тиму. Он почувствовал, как его внутренности заполняет прохладная пустота. Вскочив, он шагнул к Лупову и приподнял его почти невесомую руку.

– Реанимация!

По Сети в квартиру эксперта ринулся каскад информационных пакетов. Они побудили программу пожилого нейрохимика направить по его нисходящим нервным путям сильный электрический разряд. Тело вздрогнуло, будто лапка препарированной лягушки, и сползло по креслу, однако признаков жизни так и не подало. Еще дважды импульсы пытались возобновить работу сердечной мышцы, но безрезультатно. Лупов был мертв.

Тима кое-как доплелся до своего места и упал на него, будучи не в состоянии поднять глаза на коллег по корпорации. Пять минут он сидел неподвижно, вместе со всеми, пока бригада медиков, воспользовавшись пневмопочтой, в капсуле мчалась к пострадавшему домой, и затем еще три или четыре минуты, пока бионы без всякого успеха пытались реанимировать мертвое тело. Их попытки провалились.

И сразу же вслед за сообщением от медиков вокруг кресла Тимы проросли щупальца полифага.

– Рассмотрение вопроса откладывается до заключения комиссии Департамента контроля, – услышал изобретатель далекий голос Гномма. – Проект Дмитрия Гамова объявляю замороженным вплоть до особого распоряжения. Возражения господ экспертов?

Вряд ли ответ хотя бы одного из ученых отличался от отрицательного. Впрочем, Тима уже не слышал ничьих голосов – цепкий полифаг увлекал его прочь из корпоративного узла.

Она ощущала нечто большее, чем простое одиночество (одиночество среди творений человеческого разума) – такое, какое испытывали, наверное, только люди первобытной Земли, когда можно было уехать в отдаленный район сектора и стать единственным человеком на площади в несколько квадратных километров, окруженным лишь первичными элементами природного ландшафта.

Кавитационные пузырьки нежно покалывали ее обнаженную спину, прохладные потоки соленой воды омывали открытую кожу.

– Блокировка отклика, – сообщила она Кассию.

Никто не обидится, если она пару часов или даже суток побудет одна – может быть, хоть это состояние породит в ее сознании стоящую творческую идею. Вероника уже чувствовала, как приближается вдохновение.

Тима ожидал примерного повторения своего прежнего, многолетней давности пленения. Так что он нисколько не был удивлен, очутившись в небольшой комнатушке, одну стену которой полностью занимала панель связи с внешним миром. Похоже, все процедуры, связанные с судебным процессом, ему предстояло наблюдать через нее.

Стоило ему сесть на пол и привалиться спиной к противоположной стене, как экран отобразил биона-следователя. Тот уже имел на руках материалы Тиминого дела. Оказалось, что он успел ознакомиться с ними, а потому незамедлительно приступил к допросу.

– Вы предполагали такой исход опыта?

– Нет, конечно! – воскликнул Тима.

Он вдруг отчетливо понял, что из-за его тщеславного стремления убедить экспертный совет погиб порядочный, в общем, человек – пусть пожилой и скептичный. Отогнав видение с претерпевающим муки нейрохимиком Луповым, он сжал колени пальцами и взглянул прямо в холодные глаза следователя. Поправить уже все равно ничего нельзя.

– Вы знали лично эксперта Бенедикта Лупова?

– Нет, мы никогда с ним не разговаривали. Я лишь несколько раз видел его на корпоративных вечеринках.

– Причинял ли эксперт Лупов вам или вашим родственникам когда-либо прямой или косвенный, явный или относительный вред?

– Насколько я знаю, никогда. Изучите наши лог-файлы на предмет пересечений, вы все узнаете.

Однако бион и так знал, что ему следует делать. Несомненно, жизни Лупова и Тимы, а также всех их близких будут прослежены лет на сто назад во времени – вдруг какой-нибудь предок Бенедикта случайно стукнул в толпе предка Тимы? Вот вам и готовый повод для ужасной мести. Однако в таком случае придется доказывать, что сам Тима знал об этом инциденте и намеревался мстить. Глупо, конечно, зато с формальной точки зрения все в пределах человеческой логики.

– Согласно протоколу заседания, вы лично проводили испытания по идентификации человека, инсталлирующего консоль, с героем музыкального произведения. Я, разумеется, изучил ваш лог-файл за последние 30 дней. Признаете ли вы ложность своего утверждения?

– Признаю.

– Означает ли это, что вы не сомневались в смертельном риске опыта, который предложили провести одному из членов экспертного совета?

– Нет, не означает, – возмутился изобретатель. – Если бы я только мог предположить, что все закончится… именно так, я бы сначала провел опыт на себе.

Приспособленное для логических операций в правовом поле мышление биона позволяло ему допрашивать подсудимого без малейшей задержки.

– В таком случае, означает ли это, что вы были полностью уверены в успешном результате инсталляции, а также ее полной безопасности?

– Да, я был почти уверен в этом. Не полностью, конечно, но почти. У меня просто не было достаточного времени, чтобы проверить шлем. Я был занят исправлением кода процедуры. Что касается безопасности, я и подумать не мог, будто деформация образа человека… Его болевой порог наверняка был мгновенно снижен до нуля! В общем, приведет к его… физической смерти.