Роберт Силверберг - На дальних мирах (сборник)

Проверялся каждый выделенный цент. Третью лунную трясло как в лихорадке. Эл Мейсон начал уже клясть себя за то, что предложил построить механическую корову. Он не сомневался — рано или поздно тайное станет явным.

А ведь до полного успеха им остался лишь один шаг. При последней проверке все системы отработали без сучка без задоринки. И даже печень грозила вылезти из термостата, так что Моури Робертсу пришлось уменьшить температуру питательной среды, чтобы замедлить ее рост. Если бы эти ищейки покинули базу, думал Мейсон, можно бы испытать печень в деле…

На четвертый день пребывания законодателей на Третьей лунной Эл Мейсон наводил порядок в теплице, готовясь к встрече с конгрессменом Мэннерсом, когда зазвонил телефон.

Он взял трубку.

— Отделение гидропоники. Мейсон слушает.

— Эл, это командор Хендерсон. Не мог бы ты заглянуть ко мне на пару минут?

— Разумеется, сэр. Прямо сейчас?

— Да, прямо сейчас. Если ты не занят.

Озабоченный тон командора встревожил Мейсона. Он положил трубку, сказал помощнику, что уходит, и кинулся к кабинету Хендерсона.

Командор действительно волновался. Его лицо осунулось, резче обозначились морщины. Уж ему-то комиссия доставляла куда больше хлопот, чем остальным.

— Эл, час назад я показывал нашим гостям северное крыло базы. Они захотели осмотреть помещение 106-А.

"О-о", — мысленно простонал Мейсон.

— Да, сэр?

Хендерсон слабо улыбнулся.

— Вы соорудили там нечто уникальное, Эл.

— Да, довольно сложная установка, — признал Мейсон.

Хендерсон кивнул. Уголки его рта дрогнули.

— Э… некоторых наших гостей она очень заинтересовала. Они захотели узнать, для чего она предназначена. Конгрессмен Мэннерс так и спросил: "В чем заключается ее практическая польза?"

— Польза, сэр? — тупо повторил Мейсон.

— Да, польза, — командор тяжело вздохнул. — Я… э… сказал им, что установка используется для биологических исследований. Они, однако, потребовали более конкретного ответа, я выкручивался как мог, но в конце концов признался, что понятия не имею, для чего предназначена эта чертова штуковина! И теперь я попал в довольно щекотливое положение, Эл. Почему-то они полагают, что командор должен знать обо всех научных экспериментах, которые проводятся на вверенной ему базе.

Мейсон облизал губы и промолчал.

— Возможно, нам повезет и удастся выкрутиться без особых хлопот, — продолжал Хендерсон, — но все может кончиться весьма плачевно. Скажи, пожалуйста, Эл, на случай, если они вновь насядут на меня, что именно вы соорудили в 106-А?

— Это корова, сэр, — едва слышно выдохнул Мейсон.

Командор на удивление быстро пришел в себя.

— Что-что?

Мейсон невесело усмехнулся.

— Это… э… устройство для преобразования целлюлозы в пищевые продукты, сэр. В молоко, если говорить точнее.

Хендерсон медленно кивнул.

— Корова. Понятно, Эл. Вы построили машину, которая дает молоко.

— Да, сэр. Правда, она еще не доведена.

— Скажи мне, Эл, чем вызвана необходимость создания такой машины?

— Ну… э… мы хотели немного поразвлечься, сэр. Отдохнуть. Видите ли, сэр, мы не ожидали, что потребуется так много оборудования и… — под взглядом командора Мейсон замолк на полуслове.

— Хорошо, — Хендерсон с трудом сдерживался, чтобы не перейти на крик. — Вы построили ее для развлечения. Ты знаешь, у меня доброе сердце. Я не стану сердиться. Выметайся отсюда, иди в теплицу и приступай к работе. Если кто-то спросит тебя, скажи, что в помещении 106-А установлен биологический конвертор. Придумай что-нибудь помудренее. Говори что угодно, но конгрессмены не должны знать, что вы угрохали столько средств только ради того, чтобы поразвлечься. Как и о том, что эта громадина предназначена для производства молока. Иначе… Я даже представить не могу, что произойдет, если они об этом пронюхают.

— Да, сэр.

— Вот так-то. А теперь убирайся.

И Мейсон выскочил из кабинета.

Выйдя в коридор, он едва не столкнулся с Моури Робертсом.

— Я бегу с 106-А, Эл, — затараторил биохимик. — Брайан заглянул туда и сказал мне по телефону, что печень растет как бешеная. Я хочу обрезать ее и уничтожить излишки, а потом… Эл, что-нибудь случилось?

— Да.

— Ты на себя не похож.

— Если бы ты знал, что у меня на душе, — Мейсон махнул рукой в сторону кабинета Хендерсона. — Старик вызывал меня на ковер. Похоже, сегодня утром наши гости сунули нос в 106-А и пожелали узнать, для чего предназначена такая прорва оборудования.

— Нет!

— Да. Командор, разумеется, не мог сказать ничего определенного и понес какую-то чушь. Но он не уверен, что их устроил его ответ.

— Эл, это ужасно! Что же теперь будет?

Мейсон пожал плечами.

— Хендерсон, скорее всего, выкрутится, но после отъезда комиссии нам не поздоровится. Наша идея не пришлась ему по вкусу.

— Так что же нам делать?

— Ничего. Представление продолжается. Ты пойдешь в 106-А и обрежешь печень. А мне пора в теплицу.

Робертс затрусил к помещению 106-А, Мейсон побрел к теплице. Затем остановился, поднял голову и сквозь прозрачный купол долго смотрел на далекую Землю.

И кому нужны эти сенаторы, спрашивал он себя. Ищейки, скупердяи. Сейчас трудности только у командора, но комиссия уедет, и вот тогда они узнают что почем. Свобода творчества — это одно, разбазаривание государственных средств на такие пустяки, как механическая корова, — совсем другое. А если об этом станет известно в Вашингтоне…

Его пробирала дрожь. Он не мог не признать, что «корова» отбилась от рук. Они и не подозревали, что задача окажется такой сложной.

Тут Мейсон нахмурился. Что там сказал Робертс? Печень росла как бешеная. Он собирался обрезать ее и уничтожить излишки…

Стоп! Стоп!

Моури Робертс хотел подрезать вполне съедобное мясо. А если их «корова» способна давать мясо и молоко?.. Черт, подумал Мейсон, а вдруг мы старались не зря. Почему мы должны прятаться? Наша выдумка придется весьма кстати. Но…

Внезапный окрик прервал его размышления.

— Эл! Иди сюда!

Мейсон повернулся. В дверях столовой стоял Ролли Файрстоун, кок первого класса.

— В чем дело, Ролли?

— Я приготовил тебе сюрприз. Тебе понравится, Эл.

Пожав плечами, Мейсон подошел к коку. Тот провел его на кухню.

— Подожди здесь, — Файрстоун заговорщицки подмигнул.

Мейсон нетерпеливо переминался с ноги на ногу, но ждать пришлось недолго. Файрстоун вернулся со стаканом белой жидкости.

— Ты постоянно клянешь порошковое молоко, вот я и решил порадовать тебя. Только никому не говори.

Мейсон взял стакан. Понюхал. Пахло молоком. И внешне белая жидкость ничем не отличалась от молока.

— Чего ты ждешь, — торопил Файрстоун. — Пей.

Мейсон пригубил раз, другой, а затем одним глотком хватил полстакана. Молоко. Натуральное молоко. Вкусное и ароматное.