Геннадий Прашкевич - Божественная комедия

Все интересные динамичные люди.

Но все вызывали рвоту. Даже Снукер.

« У нас внутри воспринятым живет наружный образ, к вам запав – таится и душу на себя взглянуть зовет; и если им, взглянув, она пленится, то этот плен – любовь ».

Конечно, мадам Катрин относилась к признаниям осторожно. Это Катька Лажовская, выбегая в морозный двор, совершенно искренне полагала, что Снукер не знал бранных слов, что это он подсказал Борисову-Мусатову бледных девушек, в критические дни прогуливающихся у водоема, а Петрову-Водкину ужасное «Купание красного коня», а Шагалу – всяких этих страхолюдных мужиков в улете.

В непрестанных мыслях о « художествах этой бывшей советской собаки » студентка Катька Лажовская познакомилась с итальянским профессором, приглашенным в университет. Имя Адриано звучало как намек. Оно звучало как базельские колокола. Правда, умные опытные девчонки предупреждали: «Ой, залетишь, Катька!»

ФАЙЛ ОБОРВАН

«…кто из мужей оставил вам титул баронессы? Мадам Катрин загадочно улыбалась.

Последний ее муж входил в пятерку крупнейших наркобаронов мира. Разумеется, об этом ни один газетчик не знал. До поры, до времени она сама об этом не знала. До знакомства с Карлом, до выхода своего романа, она снимала угол у одной пожилой угрюмой вегетарианки. Вегетарианка ненавидела все летающее. «Эти птицы так прожорливы. Они поедают жучков, мошек, всяких маленьких несчастных букашек и червячков, которые не умеют за себя постоять». – «Но птичкам нужно питаться». – «Пусть жрут ягодки, грибы, наконец». – «Подталкиваете бедняжек к псилоцибинам?»

Хозяйка оскорблено фыркала.

В ее квартире в каждом углу стояли мышеловки.

Тугая пружина, не причиняя вреда, прижимала маленькую воровку к стенке. Вегетарианка любовно извлекала неудачницу и отправляла на огромную открытую веранду, где стояло уже множество клеток. Когда хозяйка отсутствовала, мадам Катрин рисовала на нежных мышиных лапках шестизначные номера, а самой толстой выбрила предплечье и украсила его изящным тату – известным фашистским руническим знаком. Так сказать, возвела мышь в ранг. Понятно, кошки на веранду не допускались. «Хорошая кошка – мертвая кошка». Рано или поздно мадам Катрин, наверное, сожгла бы весь этот трогательный мышиный концлагерь, возможно, вместе с хозяйкой, но в один счастливый день господин барон Карл фон Баум, летящий в Цюрих из Боготы, нашел в самолете рекламный буклет, посвященный ее роману.

« На кладбище мертвых душ отмечено заметное шевеление ».

Стиль молодой писательницы восхитил господина барона Карла фон Баума.

Он сразу понял тайные знаки, бросаемые мадам Катрин в никуда. Он сразу понял ее отчаяние. Мадам Катрин мучило все то, что выводило из равновесия и его, весьма опытного человека, и заставляло мучительно задумываться. Если человеческие тела действительно являются тюрьмами (пусть и временными), это следует обсудить. Нам нечего противопоставить природе? Ну так давайте хотя бы докопаемся до некоторых ее тайн. Мадам Катрин не читала писем, приходящих на адрес издательства. Их пишут сумасшедшие. Но один конверт пах лавандой и выглядел по-особенному изящно. Попросив у секретарши рюмочку «Мартеля», мадам Катрин прочла письмо. Неизвестный ей господин барон Карл фон Баум приглашал молодую писательницу погостить в его имении. То есть, поняла она, господин фон Баум, как и все другие, жаждал ее входа . Правда, он был единственный, кто сразу честно признал, что никаких особенных ключей, кроме денег, у него нет. Он ничего не изобрел, просто у него есть деньги. И уединенная вилла на юге Франции. И старый замок под Турином. И обширные владения в Испании. И несколько прелестных островков где-то в южном океане.

Редкий случай: мадам Катрин ответила на письмо.

Она ведь не знала, что тридцать процентов всех наркотиков мира ввозится в Старый и в Новый свет с колумбийских плантаций ее будущего мужа».

НЕТ ДОСТУПА

«…самый большой девочкин друг».

ПЕРЕЗАГРУЗИТЬ

«…запах прели.

Десяток хижин охраны.

Цветные фантастические бабочки.

Джунгли надежно обступали мраморный дворец, дорогу к нему знали только самые надежные люди. У правительственных войск вообще не было шансов когда-либо добраться до господина барона Карла фон Баума, поскольку это он, а не колумбийское правительство, оплачивал жизнь местных крестьян.

Уютный музыкальный зал, роскошная библиотека.

На стенах Дега, Сислей, Мари Лорансен, «Стог» Клода Моне (в Лувре висит подделка). В специальной пристройке – комната отдыха. Вместо подушек разбросаны прелестные куклы. Господин фон Баум не чуждался юмора. Мадам Катрин он с удовольствием высказал свою собственную версию причины вымирания археоциат. Существовали такие морские кубки, даже непонятно, животные или растения, они населяли земные моря более шестисот миллионов лет назад, когда человека еще не было и в задумке. И все вымерли от… стыда. Да, да, именно от стыда! Дело в том, с удовольствием поделился барон своим открытием, что анальные и оральные отверстия у археоциат были совмещены.

Мадам Катрин приняла гипотезу барона за милую непристойность.

Она отдыхала после мытарств и легкомысленных парижских романов. Заброшенный в джунглях мраморный дворец не утомлял. Мускулистой тенью следовал за мадам Катрин папа Софоклес – личный телохранитель, улыбчивый дельта-псих. Наслушавшись вечерних бесед у камина, сам пускался в рассуждения. Например, о Большом взрыве. «Как это так? Бум-бум! – и из ничего сразу возникает все?» Папе Софоклесу привычнее было думать, что после хорошего бум-бум все наоборот сразу исчезает. Но хозяйку папа Софоклес боготворил. Каждое утро он встречал ее полюбившимся набором русских слов: « Segodnia dash mne? »

Мадам Катрин смеялась.

Забывалось детство на берегу грязного озерца.

Забывалась создательница маленького мышиного концлагеря.

Давно ушли в прошлое русский физик Расти (Ростислав) Маленков, французский поэт-авангардист Жан Севье, итальянский профессор Адриано. Рассеялась, как дым, гнусная необходимость ежедневно, ежечасно пробиваться сквозь вату ненужных, глухих, запутанных отношений. Каждую минуту бесконечные плоскости мира обрастают новыми и новыми побегами. Не успел схватить, утекло из рук. Мадам Катрин любила смотреть на свои красивые руки. Душевные движения господина фон Баума трогали ее всего лишь как данность, все же при любом удобном поводе она старалась подталкивать мужа к идее внедрения в жизнь новых технологий.

«Тот русский физик…»

«Да, я помню, дорогая, конечно».