Иван Ефремов - Библиотека современной фантастики. Том 1. Иван Ефремов

Изображая будущее, Стругацкие выдвигают на первый план острые, а иной раз даже трагические конфликты, к которым приводят неизбежные противоречия между стремлением человека -покорить Вселенную и сопротивлением косной материи; между творческой одержимостью коллектива ученых и общественной целесообразностью, лимитирующей их действия; между субъективным пониманием нравственного долга и объективными историческими закономерностями, которые иногда заставляют отказаться от поступка-подвига, преждевременного в данных условиях.

Стругацкие уклоняются от готовых решений, избегают повторения пройденного. Для них важнее поставить какую-то сложную нравственную проблему и заставить читателей задуматься, нежели подсказать готовый ответ.

На Далекой Радуге, планете, где под воздействием экспериментов ученых волна преобразованной материи угрожает смести все живое, возникает дилемма: кого спасать, кого вывезти на единственном звездолете — крупнейших физиков Земли вместе со всеми материалами их исследований или группу детей, оказавшихся на этой опасной планете?

Прав ли был Румата Эсторский, когда он вопреки своим убеждениям проложил мечом кровавую дорогу во дворец и убил деспота? Мы же знаем, что под личиной благородного дона Руматы скрывался посланец Земли, ученый Антон, выполнявший на далекой планете особые задания “Института экспериментальной истории”. И тут вступают в действие законы исторической необходимости, которые не могут в разных условиях восприниматься однозначно. Разве могли сотрудники “Института экспериментальной истории” предусмотреть, что “базисная теория феодализма” развалится как карточный домик, когда средневековый Арконар неожиданно станет центром феодально-фашистской агрессии? (“Трудно быть богом”).

Столь же остро спорные морально-философские вопросы поставлены и в повестях “Попытка к бегству” и “Хищные вещи века”.

Не только герои Стругацких, но и они сами находятся в неустанных поисках. В каждой новой книге раскрываются какие-то новые грани их незаурядного таланта. Огоньки юмора, сверкающие в любом их произведении, как бы соединились в фейерверк остроумия в озорной фантастической повести “Понедельник начинается в субботу”. В стенах “Научно-исследовательского института чародейства и волшебства” (НИИЧАВО) сказочные возможности современной науки приходят на помощь персонажам из народных сказок.

И еще одна привлекательная особенность творчества Аркадия и Бориса Стругацких. При всем драматизме ситуаций, с которыми сталкиваешься почти в каждом произведении, конечный вывод всегда оптимистичен, всегда открывает далекую и заманчивую перспективу.

“Мое воображение, — говорит один из героев повести “Возвращение. Полдень XXII век”, — всегда поражала ленинская идея о развитии общества по спирали, от первобытного коммунизма, коммунизма нищих, нищих телом и духом, через голод, кровь, войны, через сумасшедшие несправедливости, к коммунизму неисчислимых материальных и духовных богатств. С коммунизма человек начал и к коммунизму вернулся, и этим возвращением начинается новая ветвь спирали, такая, что подумать — голова кружится. Совсем-совсем иная ветвь, не похожая на ту, что мы прошли. И двигает нас по этой новой ветви совсем новое противоречие: между бесконечностью тайн природы и конечностью наших возможностей в каждый момент. И это обещает впереди миллионы веков интереснейшей жизни”.

Е.БРАНДИС, В.ДМИТРЕВСКИЙ

Э того ожидали. В научных журналах появились сообщения об антипротоне и мезоатомах, странных свойствах нуклеиновых кислот и железных закономерностях систематики странных частиц. Слова “кибернетика” и “ген” перек о чевали со страниц “Крокодила” на страницы журнала “Техника — молодежи”. Свежий ветер XX съезда веял над план е той, и все верили, что этот ветер поможет расправить крылья первому пар т неру одинокой Луны.

Но лишь посвященные знали, что чьи-то умные, заботливые руки уже собирают в дорогу этого первенца космич е ской эры.

Появились серьезные статьи о проблемах научной фантастики. Родилось крылатое выражение “время обгоняет фантастов”, которое сразу превратилось в газетный штамп. “Технологическая” фантастика ближнего прицела копалась в радиосхемах, выдумывала хитроумные реле и пыталась конкурировать с квадратно-гнездовым посевом. И время дейс т вительно обгоняло ее.

Вот в какое время “Техника — молодежи” стала печатать из номера в номер новый роман Ивана Антоновича Е ф ремова “Туманность Андромеды”.

У газетных киосков выстраивались длинные очереди. Люди жадно проглатывали строчки. Медленно, с улыбкой з а крывали журнал. Сакраментальное “продолжение следует” оставляло двойственное чувство. Конечно, хорошо, что р о ман еще не кончается, но так хочется поскорее узнать, что будет дал ь ше…

В обсуждении нового произведения советского фантаста приняла участие вся страна. Короткие романт и ческие имена его героев звучали в заводских цехах, в залах библиотек, в институтских лабораториях. Академики спорили с горя ч ностью и нетерпимостью детей. Пионеры блистали неожиданной эрудицией. Сугубо термодинамическое понятие “э н тропия” вдруг стало почти общ е употребительным.

За границей роман выходил миллионными тиражами. В одной лишь Франции были проданы сотни тысяч книг. “Т у манность Андромеды” рассказала зарубе ж ному читателю о нашей стране и коммунизме больше и лучше, чем многие предназначенные для заграницы издания.

Уже впоследствии, на пресс-конференциях наших космонавтов, выяснилось, как прочно вошли в лексикон аккред и тованных корреспондентов и научных обозр е вателей некоторые ефремовские слова и выражения. Едва ли можно назвать другую книгу, которая бы так полно и ясно выражала свое время, как “Туманность Андр о меды”.

Действие романа происходит в далеком будущем. Настолько далеком, что даже сам автор затруднялся в “разм е щении” своего повествования на шкале врем е ни. Очевидно, это не случайно. Прогнозам фантастов суждено сбываться ранее намеченных сроков. Время не обгоняет фантастов. Просто оно течет быстрее, чем это им кажется. Оно стан о вится все более емким. Сначала “эпохами” были тысячелетия, потом столетия. Атомная эпоха потребовала уже деся т ки лет, космическая — годы. Будущее, наверное, станет листать эп о хи, как листки календаря…