Ханлатов Иван - Морильское время

И вместо того, чтобы передать препарат в другой институт в городе А, который специализировался на подобных темах и находился в ведении КГБ, Артём Семёнович, при поддержке свыше, начал добиваться открытия у себя специализированного подразделения для продолжения работы над препаратом в гуманитарном, так сказать, разрезе.

Согласования, как водится, растянулись на долгие годы, но в итоге увенчались успехом. И пусть уже начались восьмидесятые, но препарат продолжили исследовать в новой, специально созданной для этого лаборатории, которая находилась в составе прежнего, основательно разросшегося на бюрократическом навозе центра, получившего, наконец, заветный статус закрытого НИИ.

… Вот тут-то на препарат и вышли американцы.

Человек по своей сущности алчен. Алчен и слаб. Поэтому вскоре „люди из Лэнгли“ получили доступ к части документации по чудо-препарату. И, надо сказать, повели себя гораздо более расторопно, чем наши исследователи.

Разработки там велись оперативно и довольно успешно. Поэтому уже через пять лет Штаты имели настолько эффективную формулу, что стало возможным приступать к его массовому использованию. Они же и дали ему это название — триколитрон.

Обычно с приближением лета напряжение в коридорах Диортама спадало. Число критических случаев заметно снижалось, статистика улучшалась, и сотрудники начинали с чистым сердцем разъезжаться по отпускам.

Но в этом году всё пошло по-другому. Вначале пожинали плоды ноябрьского инцидента с доставкой триколитрона. Этот эпизод, оказавший воздействие на все последующие события, заслуживает подробного описания.

Обычно препарат привозили авиатранспортом. Всё началось с совещания, которое провёл Босс по возвращению из командировки в Москву. Излагая результаты командировки и новости Организации, он вскользь упомянул, что их филиал держит устойчивое лидерство по дороговизне доставки триколитрона.

Начальник отдела „Ю“, отвечающий за все вопросы, касающиеся препарата, счёл это безобидное замечание камнем в свой огород. При поддержке второго зама в отделе „Ю“ подготовили новую схему его доставки по Северному морскому пути. Продумали, нужно сказать, толково. Груз сопровождали на всех этапах транспортировки опытные сотрудники, время на перегрузку и оформление документов было минимальным. Незначительные задержки при стыковке рейсов также были тщательно продуманы. Проанализированы риски, организована охрана на всех этапах.

Всё начиналось как нельзя лучше. В конце октября препарат был успешно доставлен до Мурманска и погружен на теплоход ледового класса „Мамин-Сибиряк“, который должен был через пять суток доставить груз по назначению (раньше организовать доставку не смогли из-за перерыва в навигации по Енисею на время ледостава).

Груз должен был прийти в начале ноября, когда уже могли быть морозы за сорок, но и это хорошо продумали, так как триколитрон не выдерживал замораживания, резко теряя активность при температуре ниже -2 ®C.

На практике так и получилось: морозы на пути следования постепенно усиливались, обещая вот-вот преодолеть сорокоградусную отметку, поэтому груз разместили в специальном отсеке одной из нижних палуб, где температура контролировалась с помощью специальной установки.

Затруднения начались ещё в порту. Вначале оправление задержали на полтора суток. Проблемы это никакой не составило, просто небольшой такой звоночек.

На второй день плавания температура начала резко снижаться. Минус сорок восемь — это вам не шутки. Да это никому не шутки! Но датчики, установленные в отсеке, где находился триколитрон, показывали стабильные „плюс пять“. Судя по всему, система поддержания температуры в спецотсеке работала безотказно. В общем, первые трое суток плавание проходило отлично. Но при подходе к Карским воротам теплоход затёрло льдами, и он проторчал там долгих две недели, пока подошедший караван судов, ведомый атомным ледоколом „Вайгач“, не освободил пленника.

Все две недели была ужасная погода. Хотя температура на градуснике, установленном у выхода на верхнюю палубу, практически не опускалась ниже отметки -40 ®C, ветры были такие, что двум сопровождавшим груз сотрудникам Диортама временами казалось, что их может унести за ограждение и растворить в морозном тумане. Поэтому они особенно никуда и не выходили, предаваясь извечному пагубному занятию российских пассажиров. Впрочем, и моряки, по возможности, от них старались не отставать. Необходимости проверять груз у них в тот момент не было, так как два небольших контейнера, в которых он располагался, были хорошо заложены несколькими контейнерами с продуктами и какими-то ящиками. В общем, добраться до них можно было только в экстренном случае, а, благо, такой не возникал.

Старший группы сопровождения, Игорь, был опытным и дисциплинированным сотрудником, поэтому, не расслаблялся всю дорогу. Световой день быстро сокращался, но он ежедневно выходил на палубу, осматривал размещённые сверху грузы и палубные конструкции, пытаясь обнаружить изменения, которые могли свидетельствовать о попытке проникнуть в трюм. Но всё оставалось неизменным, пломбы на закрывающих лядах целы, следы на снегу в неочищаемых проходах между палубными конструкциями свидетельствовали о перемещениях только по служебной надобности. Поэтому успевшему продрогнуть Игорю оставалось только выкурить сигарету в экзотических условиях, любуясь на неторопливый пунцовый закат семьдесят первой широты.

Связь с филиалом поддерживалась регулярно, поэтому в Морильске знали всё о задержке и её причинах. Однажды ночью вдалеке послышались протяжные гудки каравана. Около десяти утра с первыми лучами зари их теплоход присоединился к шести судам, шедшим на восток. Вечером моряки выпивали уже не с тоски, а по радостному поводу, рассказывая, что такой затор в начале ноября словили впервые.

По мере приближения к пункту назначения лёд всё больше тончал, поэтому шли быстро. В порту груз встречала спецгруппа. Её начальник стоял на причале вместе с Игорем, грелся сигаретным дымом и нетерпеливо ждал, пока освободится доступ к контейнерам. Мороз здесь был несильным, градусов около двадцати. Все операции по перегрузке и доставке до склада были выполнены образцово.

Через несколько часов на складе Диортама люди в белых халатах вскрыли контейнеры.

Контейнеры были непростые, в них имелись электронные модули фиксации климатических параметров, хранившие значения температуры и прочих показателей за все три недели пути.

Волосы присутствовавших начали подниматься дыбом, когда на диаграмме, построенной по данным лог-файлов, нарисовались за какой-то период явные минус 10–15 градусов. Начальнику, присутствовавшему на складе в момент выгрузки данных, пришлось вызывать скорую — сердчишко прихватило. Всем остальным тоже мало не показалось — на ноги подняли все службы, бедного техника заставили сидеть всю ночь, проверять модули. Но тот ничем их не порадовал — всё было правильно.