Роберт Силверберг - Маски времени (сборник)

Я помялся.

— Рыжеватые, — исключительно для разнообразия.

ПРЕДПОЧТИТЕЛЬНЫЙ ТИП ТЕЛОСЛОЖЕНИЯ: ОПРЕДЕЛИТЕСЬ НАЖАТИЕМ КНОПКИ ПОД ЭКРАНОМ.

На экране возникли три женских контура: мальчиковая фигура, с грудью и бедрами средних размеров, и с гипертрофированными, благодаря стероидам и силикону, формами. Моя рука застыла над кнопками. Возникло искушение выбрать самую толстую, но я напомнил себе, что пришел сюда за разнообразием, а потому остановился на мальчиковой фигуре, такой же, как у Эстер Миккелсен.

Теперь компьютер перешел к способам половых сношений. Меня информировали, что извращения потребуют дополнительной оплаты. К моему удивлению, анальный секс стоил в пять раз дороже орального, а садизм, естественно, под строгим контролем стоил куда больше мазохизма. Но я обошелся без плеток и сапогов, не возникло у меня желания кончить в пупок или в ухо. Пусть от этого получают удовольствие другие, в этих вопросах я — консерватор.

Определившись со способом, компьютер перешел к позиции. На экране появились двадцать или больше мужских в женских фигурок, совокупляющихся в самых разных позах, эдакие иллюстрации к «Кама-Сутра». Я бывал возле знаменитых индийских храмов, стены которых украшали каменные барельефы мускулистых мужчин и полногрудых женщин, Кришна и Радха [33] В индуистской мифологии пастушка, возлюбленная Кришны. во всех мыслимых и немыслимых положениях. Конечно, компьютерному изображению недоставало той энергии, которой лучился камень под жаркими лучами солнца. Богатый выбор заставил меня призадуматься, но мне все же удалось справиться и с этим.

А потом пришел черед самых деликатных вопросов: компьютер пожелал узнать мое имя и идентификационный номер. [34] Номер, присваиваемый каждому гражданину при рождении.

Говорили, что это положение ввели в закон мстительные конгрессмены-ханжи в отчаянной борьбе против программы легализированной проституции. Логика у них была простая — никто не пойдет в бордель, зная, что информация о его визите останется в памяти компьютера и при необходимости может быть использована отнюдь не в благочестивых целях. Управляющие этими заведениями, конечно, выполняли выставленное условие, но клялись всеми богами, что сведения эти до скончания веков останутся за семью печатями и никоим образом не попадут в чьи-либо руки. Я полагаю, что некоторые действительно отказывались от посещения компьютеризованных публичных домов только из-за того, что их приход будет где-то отмечен. Но я, чего мог бояться я? Из профессоров меня могли выгнать только за аморальный проступок, но я не видел ничего аморального в посещении заведения, функционирующего под крылышком государства. Я назвал свои имя и идентификационный номер. И тут же подумал, как выкрутится из этой ситуации Ворнан: у него-то номера не было. Но, вероятно, в компьютерную программу ввели нужную поправку, потому что и он миновал этот этап.

Из столика под дисплеем выдвинулся ящик. Там лежала маска, которую мне предложили надеть. Я повиновался. Термопластик плотно, словно вторая кожа, облегал лицо. Меня удивило, что такой тонкий материал может что-то скрыть. Но поймал свое изображение на потухшем экране и не узнал себя. Каким-то чудом маска превратила меня в другого человека.

На экране появилась новая надпись: мне предлагалось пройти к двери. Тут же сдвинулась одна из стен кабинки. Я шагнул на уходящий вверх эскалатор. Слева и справа от меня поднимались и другие мужчины: возносящиеся души, с чужими лицами, напряженными телами. А вверху нас встречало слепящее сияние. С соседнего эскалатора мне помахали рукой. Ворнан! Я узнал его, несмотря на маску. По миниатюрной фигурке, посадке головы, ауре, окружавшей его.

Мгновение — и он исчез, растворялся в ярком свете. Эскалатор поднял меня еще к одной кабинке, размерами чуть большей той, где я общался с компьютером.

В стене по левую руку темнел экран. В дальнем конце располагались раковина и молекулярный душ. Середину занимала двуспальная кровать. Обстановка более всего напоминала больничную палату. Если это легализированная проституция, подумал я, то лучше уж обращаться к уличным девкам… если такие еще остались. Я шагнул к кровати, посмотрел на экран. Дама отсутствовала. Неужели машина дала сбой?

Но, как тут же выяснилось, проверка еще не закончилась. Засветился экран, на нем появилась фраза: «Пожалуйста, разденьтесь для медицинского освидетельствования».

Покорно побросал я одежду в выдвинувшийся из стены короб, после чего он ушел обратно в стену. Я предположил и, как потом выяснилось, не ошибся, что ее отправили на дезинфекцию. Голый, в маске, я стоял в ожидании, залитый зеленоватым светом, пока сканнеры вынесут свой вердикт. Осмотр длился секунд тридцать. Затем экран предложил мне вытянуть руку, что я незамедлительно сделал. У меня взяли анализ крови, чтобы убедиться, что общение со мной ничем не повредит персоналу заведения, и наконец экран порадовал меня, сообщив, что осмотр закончен. Стена у душа раздвинулась, в кабинку вошла женщина.

— Привет. Я — Истер. Очень рада познакомиться с вами. Уверена, что мы станем друзьями.

Через полупрозрачный халатик проглядывали контуры ее тела. Волосы рыжеватые, глаза зеленые, лицо достаточно интеллигентное, улыбка естественная. По простоте своей я полагал, что проститутки — женщины малоприятные, с оплывшим телом, обрюзгшим лицом, грубой, в крупных порах, кожей, но Истер абсолютно не соответствовала сложившемуся в моем сознании образу. Если она кого и напоминала, то скорее студенток, в изобилии встречавшихся мне в Ирвине. Вполне возможно, что я видел там и ее. С моих губ не сорвался естественный вопрос: «А что делает такая девушка, как вы, в подобном месте?» Но спросить хотелось. Чего уж отрицать.

Истер оглядела меня с ног до головы. Возможно, не для того, чтобы оценить мои мужские достоинства, но убедиться, не проглядела ли техника какого-либо фатального недостатка на моем теле. Однако взгляд ее не раздражал, а наоборот, манил к себе. Впрочем, в такой ситуации я оказался впервые, в меня влекло к ней, по меньшей мере, из любопытства. Налюбовавшись мной, Истер шагнула к экрану и нажала кнопку под ним.

— Мы же не хотим, чтобы они подсматривали за нами, не так ли? — улыбнулась она, и экран погас.

Я предположил, что это стандартный ритуал, призванный убедить клиента, что всевидящее око компьютера более не следит за его амурными проделками, а комната тем не менее находится под неусыпным наблюдением и будет находиться, пока я не покину ее. Уж конечно, создатели этого заведения не могли оставить девушку в полной власти клиента. Скажу честно, мне не хотелось ложиться в постель, зная, что все действо будет записано на пленку, но я преодолел эти колебания, сказав себе, что пришел сюда лишь забавы ради. Эти бордели были рассчитаны не на образованных людей. Они вызывали слишком много подозрений. Но, несомненно, полностью удовлетворяли нужды тех, у кого возникали такие потребности.