Роберт Силверберг - Маски времени (сборник)

Первой заговорила Сина.

— Похоже, он хочет нам что-то сказать, — заметила она. — Я никогда не слышала, чтобы он подряд произнес столько понятных слов.

— Но что он говорил?

— Не знаю. Однако это что-то значило. Гандерсен кивнул. Несчастный, измученный Курц передал им свое завещание и благословение: « Сон план взлет падение взлет падение взлет взлет взлет. Падение». Может быть, это даже имело какой-то смысл.

— И он отреагировал на твое присутствие, — продолжала Сина. — Он увидел тебя и взял за руку!

Скажи ему что-нибудь. Может быть, он снова обратит на тебя внимание.

— Джефф? — прошептал Гандерсен, опустившись на колени. — Джефф, ты помнишь меня? Эдмунд Гандерсен. Я вернулся, Джефф. Ты слышишь, что я говорю? Если ты меня понимаешь, подними снова правую руку.

Курц, однако, не поднял руку. Он издал приглушенный стон, низкий и страшный. Потом закрыл глаза и замер неподвижно. Мускулы под кожей судорожно дернулись, из пор выступил едко пахнущий пот. Гандерсен встал и отошел в сторону.

— Как долго он здесь? — спросил он.

— Почти полгода. Когда я уже поверила в его смерть, два сулидора принесли его на чем-то вроде носилок.

— Он был уже такой?

— Да. И с тех пор он здесь лежит. А изменился он больше, чем тебе кажется, — сказала Сина. — Внутри у него тоже все другое. У него почти нет пищевода. Он не может есть никакой твердой пищи, я даю ему только соки. В его сердце есть дополнительные камеры, а легкие вдвое больше нормальных. Диагностат здесь бесполезен, поскольку его организм не соответствует параметрам человеческого тела.

— И это произошло при повторном рождении?

— Да, при повторном рождении. Тогда они принимают наркотики, и это их изменяет. Наркотики эти действуют и на людей. Впрочем, мы применяем их и на Земле для регенерации некоторых органов. Но здесь они принимают более сильные дозы этого яда, и тогда изменения в организме выходят из-под контроля. Если ты туда пойдешь, Эдмунд, то же будет и с тобой.

— Откуда ты знаешь, что это последствия повторного рождения?

— Знаю, — твердо сказала она.

— Но откуда?

— Он говорил, что для этого туда идет. И сулидоры, которые его принесли, говорили, что он возродился.

— Может быть, они лгали. Может быть, повторное рождение — это одно, а есть еще что-то другое, опасное, что проделали с Курцем, поскольку он был очень плохим человеком.

— Ты сам себя обманываешь, — настаивала Сина. — Там свершается только один обряд, и вот его результат.

— Возможно, разные люди по-разному на него реагируют, если там действительно происходит только один обряд. Но ты не можешь быть уверена в том, что он стал таким после повторного рождения.

— Ты говоришь глупости!

— Я говорю серьезно. Может быть, какие-то внутренние особенности Курца привели к тому, что он так изменился, а я могу измениться по-другому. Может быть, в лучшую сторону.

— Ты хочешь измениться, Эдмунд?

— Я бы рискнул.

— Ты можешь перестать быть человеком!

— Какое-то время я пытался быть человеком. Может быть, пришло время попробовать что-то другое?

— Я не пущу тебя! — Сина была в отчаянии.

— Не пустишь? А какое ты имеешь право?

— Я уже потеряла Джеффа, и если ты пойдешь туда…

— То?

— Ну ладно, — она поколебалась. — Я не могу тебя удержать, но прошу тебя, не ходи!

— Я должен.

— Ты такой же, как он! Ты сам выдумал свои грехи и вообразил, что обязательно должен их искупить. Это безумие, разве ты не понимаешь? Ты просто сам хочешь повредить себе, и так сильно, как только возможно, — она быстро дышала, глаза ее блестели. — Послушай, — возбужденно говорила она. Если тебе так необходимо страдать, я тебе помогу. Хочешь, чтобы я тебя отхлестала кнутом? Пинала ногами? Если тебе хочется быть мазохистом, я буду садисткой. Я доставлю тебе любые мучения, какие только пожелаешь. Ты сможешь просто купаться в них. Но не ходи в Страну Туманов. Игра зашла слишком далеко, Эдмунд.

— Ты ничего не понимаешь, Сина.

— А ты?

— Может быть, пойму, когда вернусь.

— Ты вернешься в таком же состоянии, как он! — крикнула она и подбежала к кровати Курца. — Посмотри на него! Посмотри на его ноги! Посмотри на его глаза, рот, его нос, пальцы, все остальное! Это уже не человек. Хочешь лежать, как он — бормотать непонятные слова, постоянно пребывать в чудовищном бреду?

Гандерсен задумался. На Курца действительно было страшно смотреть. Отважится ли он на риск, зная, что подобное может произойти и с ним?

— Я должен идти, — заявил он, однако не столь решительно, как прежде.

— Он сейчас в аду, — сказала Сина. — Ты тоже там окажешься.

Она подошла к Гандерсену и прижалась к нему. Он почувствовал, как ее горячие груди и бедра касаются его кожи. Сина судорожно обняла его. Гандерсена охватило чувство грусти и сожаления. Он думал о том, чем когда-то была для него Сина; о том, какая она была и какая теперь стала, и чем должна быть ее жизнь с этим чудовищем, о котором ей приходилось заботиться. Его угнетали воспоминания о безвозвратно потерянном прошлом, темном и неопределенном настоящем и угрюмом, пугающем будущем. Он снова заколебался, однако все же мягко отодвинул ее от себя.

— Прости меня, — сказал он. — Я ухожу.

— Почему? Почему? — по ее щекам текли слезы. — Если тебе нужна какая-то религия, — говорила она, — то выбери земную. Нет причин, чтобы…

— Есть причины, — прервал ее Гандерсен.

Он снова прижал ее к себе и мягко поцеловал в веки, а потом в губы. Он поцеловал ее между грудями и отпустил. Подойдя к Курцу, он посмотрел на него, пытаясь как-то примириться с чудовищным преображением этого человека. Теперь он заметил то, чего не замечал раньше: утолщения кожи на спине Курца походили на маленькие черные пластинки, росшие по обе стороны позвоночника. Наверняка были и другие, с трудом замечаемые изменения. Курц открыл глаза, и черные, блестящие глазные яблоки пошевелились, как бы ища взгляд Гандерсена. Он начал говорить, но Гандерсен среди неясных звуков уловил лишь несколько слов, которые мог понять: « Танцевать… жить… искать… смерть… смерть».

Пора было идти.

Гандерсен прошел мимо стоявшей неподвижно Сины и вышел из комнаты. Оказавшись на веранде, он увидел, что пятеро нилдоров собрались в саду, а робот беспокойно следил, не начнут ли они обрывать листья редких растений.

— Я готов, — крикнул Гандерсен. — Можем отправляться, я только возьму вещи.

Он нашел свою одежду и начал собирать рюкзак. Пришла Сина, одетая в облегающее черное платье, с обвившимся вокруг левой руки оболочником. Лицо ее было бледным.

— Хочешь что-нибудь передать Седу Каллену, если я его найду? — спросил Гандерсен.

— Мне нечего ему передавать.

— Ладно. Спасибо за гостеприимство, Сина. Я был по-настоящему рад снова увидеть тебя.