Роберт Силверберг - Всемогущий атом (сборник)

Сначала я услышал, как вполголоса сплетничали ученики, затем заметил двусмысленные улыбки Летописцев, когда Элегро и Олмейн были рядом, и в конце концов я увидел, как относятся друг к другу Принц и Олмейн. Все стало очевидным. Эти взаимные касания, эти хитроумные фразы-коды — что еще они могли означать?

Летописцы придают большое значение клятве супружеской верности. Так же как и у Летателей, пары у них сходятся на всю жизнь, и никто не изменяет супругу, как это делала Олмейн. Какую месть может придумать Элегро, когда со временем он узнает правду?

Случилось так, что ситуация в конце концов вылилась в конфликт. Это случилось как-то поздним вечером вначале весны. Я тяжко трудился весь день в самых глубоких закоулках цистерн с памятью, извлекая информацию, которую никто не видел с момента ее записи, а вечером захотел подышать свежим воздухом и, выйдя с гудящей от увиденного головой, побрел по ночному Перришу. Я шел вдоль Сены, ко мне подошел подручный Сомнамбул и предложил путешествие в мир сновидений. Потом я набрел на одинокого Пилигрима, молившегося у храма. Я наблюдал за парой Воздухоплавателей в небе, и слезы выступили у меня на глазах при воспоминании об Эвлюэлле. Меня остановил какой-то межзвездный турист в дыхательной маске и в тунике с драгоценностями, он приблизил свое лицо ко мне и вдул галлюцинации в мои ноздри. Наконец я вернулся к Залу Летописцев и пошел в апартаменты своих попечителей, чтобы пожелать им спокойной ночи.

Олмейн и Элегро, а также Принц Энрик находились там. Олмейн приветствовала меня быстрым жестом и перестала обращать на меня внимание, так же, как и остальные. Элегро, сжавшись, мерил шагами пол, топая так, что тонкие живые лепестки ковра нервозно открывались и закрывались.

— Какой-то Пилигрим! — выкрикивал Элегро. — Ну, хотя бы купец — не было бы так унизительно. Но Пилигрим! Это чудовищно!

Принц Энрик стоял со сложенными руками, недвижимый. Под маской невозможно было разобрать его выражение, но он казался абсолютно спокойным.

Элегро обратился к нему:

— Ты отрицаешь, что нарушил святыню моего союза?

— Я ничего не отрицаю и ничего не утверждаю.

— А ты? — Элегро развернулся к своей супруге. — Скажи правду, Олмейн.

Хоть раз в жизни скажи правду. Что это за истории, которые рассказывают о тебе и об этом Пилигриме?

— Не слышала я никаких историй, — мягко возразила Олмейн.

— Что он делит ложе с тобой! Что вы вместе принимаете снадобья! Что вы вместе достигаете экстаза!

Широкое лицо Олмейн не дрогнуло. Мне она показалась еще более красивой, чем обычно.

В гневном возбуждении Элегро теребил свою шаль. Его бородатое лицо потемнело от ярости. Он сунул руку под тунику и достал крошечную глянцевую видеокапсулу, которую протянул на ладони к виновным.

— Зачем понапрасну сотрясаешь воздух. За вами следили. Неужели вы думали, что здесь, именно здесь можно спрятаться? Ты, Летописец Олмейн, как могла ты так думать?

Олмейн оглядела капсулу с расстояния, словно это была бомба, и с отвращением сказала:

— Как это похоже на тебя, Элегро — шпионить, тебе доставляло большое удовольствие видеть как мы наслаждаемся?

— Животное, — выкрикнул он.

Положив капсулу в карман, он приблизился к неподвижному Принцу. Лицо Элегро было искажено гневом. Стоя на расстоянии вытянутой руки от Принца, он заявил ледяным тоном:

— Ты понесешь ответственность сполна за это святотатство. С тебя сдерут одежду Пилигрима и тебя постигнет участь, уготованная для чудовищ.

Душу твою примет Воля!

Принц Энрик ответил:

— Попридержи свой язык!

— Придержать свой язык? Как ты смеешь со мной так разговаривать?

Пилигрим, который не может сдержать похоть по отношению к жене своего хозяина, который дважды нарушает святость — лжет и прелюбодействует! — Элегро весь кипел от гнева, от его холодности не осталось и следа.

Теперь его бешенство оно свидетельствовало о внутренней слабости и отсутствии самоконтроля. Мы трое стояли окаменев, оглушенные этим ливнем слов. Оцепенение прошло лишь когда вне себя от негодования, Элегро схватил Принца за плечи и принялся яростно трясти его.

— Ничтожество, — заорал Энрик, — ты еще смеешь касаться меня!

Двумя ударами в грудь он отбросил Летописца, тот покатился по комнате и ударился о подвешенную спальную колыбель, несколько фляжек с искрящимися напитками при этом упали и разлились, а ковер из живой материи издал жалобный протест. Задыхающийся, оглушенный Элегро прижал руку к груди и взглянул на нас, ища поддержки.

— Физическое нападение, — прохрипел он. — Позорное преступление.

— Сначала ты напал на него, — напомнила мужу Олмейн.

Протягивая к Принцу дрожащую руку, Элегро пробормотал:

— За это тебе не будет прощения, Пилигрим.

— Не смей меня больше называть Пилигримом, — заявил Энрик.

Он поднял руки и начал снимать маску. Олмейн вскрикнула, пытаясь помешать ему, но никто не мог остановить Принца, когда он был в гневе. Он бросил маску на пол и обнажил лицо с неприятными жесткими чертами и серыми механическими сферами.

— Я Принц Роума, — объявил он громовым голосом. — На колени! На колени! Быстро, Летописец, три раза растянуться и пять раз поклониться!

Казалось, Элегро был стерт в порошок. Он глядел, не веря своим глазам, затем, как куль опустился и как бы рефлекторно совершил ритуал поклонов перед соблазнителем своей жены. Впервые после падения Роума Принц заявил о своем статусе, и удовольствие его было так очевидно, что даже пустые глаза, казалось, сияли королевской гордостью.

— Вон! — приказал Принц. — Оставь нас.

Элегро убежал.

Я оставался ошеломленный и потрясенный. Принц любезно кивнул мне головой.

— Извини нас, старик, нам нужно немного побыть наедине.

Слабого человека можно обратить в бегство внезапным нападением, но затем он передохнет, успокоится и начнет придумывать планы возмездия. Это и произошло с Элегро. Изгнанный из своих апартаментов Принцем, он остыл и хитрость снова вернулась к нему. Позже, той же ночью, когда я укладывался спать, Элегро позвал меня в свою комнату для исследований на нижнем этаже здания.

Там он сидел в окружении атрибутов своей гильдии: катушек и шпулек пленки, информационных кассет, капсул, чашек, нескольких соединенных черепов, ряда экранов, небольших украшенных орнаментом спиралей и другой символики собирателей информации. В руках он держал кристалл из Облачных Миров, который служил для снятия стрессовых состояний. По мере того, как кристалл вытягивал из Элегро напряжение, камень приобрел молочный цвет.

Элегро сидел с притворным видом всевластия, как будто я не был свидетелем его унижения.