Роберт Силверберг - Всемогущий атом (сборник)

В последовавшие за первым дни обитатели Долины заметили, что стали молодеть. Результаты омоложеним впервые стали видны на самом старшем из них, Мак-Кэе. Это случилось на четвертый день пребывания в Долине. Счет дней велся, за неимением других средств, по восходам красного солнца. К тому времени для всех девятерых установилось нечто, похожее на нормальный распорядок жизни. С того времени, как Страж счел необходимым умиротворить их, прекратились любые вспышки гнева или обиды друг на друга. Вместо этого, каждый вел себя тиио, почти замкнуто, под гнетущим бременем понимании того, что их статус что-то вроде любимых домашних животных. Они обнаружили, что почти отпала необходимость во сне и в еде. Выпадавшей с неба манны было вполне достаточно для нормального питания, что же касаетсл сна, то спали они урывками, от случьл к случаю. Почти все свое время они проводили, рассказывая друг другу о своей прежней жизни, бродили по Долине, плавали в реке. Такого рода существование ужасающе начало надоедать Торнхиллу. Мак-Кэй смотрел на плаьно бегущие воды реки, когда впервые обнаружил перемену в себе. Он испустил короткий пронзительный крик. Торнхилл решил, что случилоаь что-то недоброе, поспешно бросилсл к нему.

— В чем дело? Но у Мак-Кэя вовсе не бып вид человека, попавшего в беду. Он продолжал внимательно разглядывать свое отражение в спокойной воде.

— Какого цвета у меня волосы? Сэм?

— Седые… и чуть-чуть каштановые. Мак-Кэй кивнул.

— Верно. Вот только каштанового цвета волос на моей голове не было в течение последних двадцати лет. К этому времени вокруг собрались почти все остальные. МакКэй, указывая на свои волосы, сказал:

— Я становлюсь моложе. Я ощущаю это всем своим нутром. И смотрите… ну-ка взгляните на череп Ла Флокке! Изумленный коротышка хлопнул себя одной рукой по макушке, — и, ошеломленный обнаруженным, отдернул руку.

— У меня отрастают волосы, — ласково произнес он, осторожно притрагиваясь пьльцами к волоскам, появившимся на его загорелой, жаренной на солнце лысине. На его морщинистом, коричневом от загара лице возникло какое-то странное выражение, вызванное невероятностью происходящего с его волосами.

— Но ведь это невозможно!

— Точно так же было невозможным и воскрешение из мертвых, — заметил Торнхилл. — Страж очень хорошо о нас заботится. Он обвел взглядом остальных — Мак-Кэя, Веллерса, Маргу, Лону Хардин, инопланетян. Да, все они изменились, даже последние. Все они выглядели моложе, здоровее, казались полными сил. Эту перемену он ощутил в себе с самого первого момента пребывания в Долине. Это она так действовала на всех. Было ли это результатом деятельности Стража или просто каким-то чудотворным свойством данной местности? «Предположим второе, — так размышлял Торнхилл. — Предположим, что благодаря каким-то чарам Долины они станут еще моложе. Будет ли остановка? Выравняется ли процесс?» «Или, — подумал он, — Страж поместил их всех сюда с единственной целью — понаблюдать, как девятеро взрослых поатепенно впадают в детство?» В эту «ночь» — ночью они называли то время, когда в небе исчезало красное солнце, хотл темноты не было, — Торнхилл обнаружил три важных вещи. Он понял, что любит Маргу Феллис, а она — его. Он понял, что их любовь не сможет осуществиться во всей надлежащей полноте в пределах Долины. И он узнал, что Ла Флокке, что бы ни произошло с ним в горах, еще не забыл, как дратьсл. Торнхилл попросил Маргу пройтись с ним по горной тропе в укромную лесистую местность, где они могли бы иметь некоторое уединение. Она, казалось, выразила странную неохоту, что удивило и обескуражило его, так как все время с самого начала ома с радостью принимала любые предложения побыть с ним наедине. Он стал ее уговаривать, и она в конце концов согласилась. Некоторое время они шли молча. Из-за кустов на ник с нежностыо взирали похожие на кошек создания, воздух был влажным и теплым. Высоко над их головами мирно проплывали белые облака.

— Почему ты так не хотела пойти со мной, Марга? — допытывался Торнхилл.

— Я бы не хотела говорить об этом, — ответила девушка. Он швырнул камешек в кусты.

— Всего четыре дня, а ты уже завела секреты от меня? — ласково подтрунивал он, но затем, увидев выражение ее лица, сразу же перестал смеяться. — Что-то не так?

— Разве я не имею права хранить от тебя свои секреты? — спросила она.

— Я имею ввиду соглашение какого-либо рода между нами. Торнхилл заколебался.

— Разумеется, имеешь. Но мне казалось… Она улыбнулась, пытаясь ободрить его.

— Мне тоже казалось. Так вот, буду искренней. Сегодня днем Ла Флокке упрашивал меня, чтобы я стала его женщиной. Ошарашенный этим открытием, Торнхилл начал запинаться.

— Он… почему…

— Он подчеркнул, что обречен оставаться в этой Долине на всю оставшуюся жизнь. Сказал, что Лона его не интересует. Значит, остаюсь я. Ла Флокке не любит длительного воздержания. Торнхилл молчал.

— Он высказался со всей определенностью, — продолжала Марга. — Он предупредил меня о том, что мне лучше больше уже не ходить с тобой в лесную чащу. Если же я его не послушаю, то будут неприятности. Он не намерен получить от меня отказ, вот что он сказал.

— И какой же ответ ты дала? Если я вправе спрашивать? Она нежно улыбнулась Торнхиллу, в ее темных глазах заплясали голубые огоньки.

— Да ведь я же здесь, не так ли? Разве такого ответа ему недостаточно? Торнхилл испытал чувство невыразимого облегчения, которое одним махом отмело все его опасения. Он с самого начала понимал, что Ла Флокке будет его соперником, но только сейчас коротышка в открытую сделал Марго официальное предложение. А раз это предложение было отвергнуто…

— Ла Флокке — человек интересный, — сказала она, когда они остановились, чтобы забраться в густые заросли цветущих кустарников, наполнявших все вокруг слвдким ароматом. Это место они нашли прошлой ночью. — Но мне не хотелось быть номером четыреста шестьдесят восемь в его коллекции. Он — галактический бродяга. Меня никогда не влекло к такого рода мужчинам. И я чувствую совершенно определенно, что он интересуется мною только для того, чтобы развеять скуку от заточения в этой Долине. Она была очень близко к Торнхиллу. Через полог ветвей почти не проникал свет голубого солнца, хотя оно сияло очень ярко. «Я люблю ее», — неожиданно для себя самого подумал он и через мгновенье отчетливо услышал свои, но уже громко сказанные слова:

— Я люблю тебя, Марга. Наверное, это чудо, что мы оба попали в эту Долину, но…

— Я знаю, что ты имеешь ввиду. И я люблю тебя тоже. Я так и сказала Ла Флокке об этом. Он испытал необъяснимое чувство торжества.

— Что же он на это ответил?

— Почти что ничего. Он сказал, что убьет тебя, как только найдет какой-нибудь способ совершить это в Долине. Но, как я полагаю, это скоро пройдет. Рука Торнхилла скользнула по телу девушки. Несколько мгновений они без слов выражали свои чувства. И именно тогда Торнхилл обнаружил, что секс невозможен в этой Долине. Он не ощущал желания, не испытывал ни малейшего трепета, ровным счетом — ничего! Абсолютно ничего. Он наслаждался ее близостью, не нуждался ни в чем большом, да и просто не в состоянии был взять что-либо большее.