Роберт Хайнлайн - Линия жизни

– Доктор, нам, правда, пора. Остальное вы нам расскажете завтра, хорошо?

– Завтра? Завтра на это не будет времени.

– Но у вас же и сегодня на это времени нет. Ваша секретарша звонила уже пять раз.

– Ну, уделите мне еще хоть несколько минут.

– Сегодня я, правда, не могу, доктор. Я договорилась. Меня ждут.

– И вас никак нельзя переубедить?

– Боюсь, что нет. Идем, Эд.

Когда они скрылись за дверью, доктор подошел к окну, глядя на расстилающийся внизу город. Вскоре он увидел, как из дверей здания появились две крохотные фигурки. Он следил, как они торопливо пошли к углу, подождали зеленого света и начали переходить улицу. Внезапно раздался вой сирены, фигурки заколебались, пошли было назад, остановились, повернулись. И тут на них налетела машина. Когда машина с визгом затормозила, между ее колес виднелись уже не две человеческие фигуры, а словно беспорядочный ворох одежды.

Через минуту доктор отошел от окна, взял телефонную трубку и сказал секретарше:

– Отмените сегодняшний прием… Нет… Никого… Мне все равно. Отмените.

Потом он опустился в кресло. Сигара погасла. Уже давно стемнело, а он все еще сжимал ее в зубах. Погасшую.

Пинеро сел за стол и оглядел роскошный обед. Он заказал его с особой тщательностью и вернулся домой пораньше, чтобы сполна им насладиться.

Некоторое время спустя он проглотил глоток «фиори д'Альпини»: густой душистый ликер наполнил его рот теплотой, и ему вспомнились маленькие горные цветы, давшие название этому напитку. Он вздохнул. Обед был отличный, изысканный и стоил того, чтобы запить его таким редким ликером.

В прихожей послышался какой-то шум. Его пожилая служанка что-то настойчиво говорила. Ее перебил хриплый бас. Шум приближался, дверь столовой распахнулась. – Mia Madona! Non si puo entrare! [1] . Пресвятая Дева! Сюда нельзя! (итал.) . Хозяин кушает.

– Ничего, Анжела. У меня есть время поговорить с этими джентльменами. А вы идите.

Пинеро повернулся к стоящему впереди угрюмому детине.

– У вас ко мне дело, так?

– А вы что думали? Приличные люди не хотят больше терпеть ваши чертовы враки.

– Итак?

Детина не ответил. Из-за его спины появился щуплый щеголеватый субъект и встал перед Пинеро.

– Ну, что же, начнем. – Председатель комиссии вставил ключ в замок и открыл сейф. – Уэнзел, вы не поможете мне отобрать сегодняшние конверты?

Его тронули за плечо.

– Доктор Бэрд, вас просят к телефону.

– Хорошо, принесите телефонный аппарат сюда.

Он взял трубку.

– Слушаю… Да, я… Что?.. Нет, мы ничего не слышали. Вы говорите, аппарат Пинеро уничтожен?.. Мертв!? Каким образом?.. Нет! Ничего по этому поводу я сказать не могу. Абсолютно ничего… Позвоните мне позже.

Он бросил трубку на рычаг и оттолкнул телефон.

– Что случилось?

– А теперь кто умер?

Бэрд поднял руку, требуя тишины.

– Успокойтесь, пожалуйста. Несколько минут назад Пинеро был убит у себя дома.

– Убит!

– Это еще не все. Примерно тогда же в его приемную ворвались хулиганы и разбили его аппарат вдребезги.

Некоторое время все молчали. Члены комиссии тревожно переглядывались. Никому не хотелось заговорить первым. Наконец кто-то пробормотал:

– Достаньте его.

– Что-что?

– Конверт Пинеро. Он там, я его видел.

Бэрд нашел конверт, медленно вскрыл его, развернул листок и прочел.

– Ну, да говорите же!

– Тринадцать часов тринадцать минут… сегодня.

Никто ничего не сказал.

Член комиссии, сидевший за столом напротив Бэрда, вдруг потянулся к сейфу, разряжая напряжение. Бэрд остановил его.

– Что вы хотите?

– Мой прогноз. Он там… Мы все там.

– Да-да.

– Мы все там.

– Раздайте их.

Бэрд положил обе ладони на сейф и молча посмотрел в глаза человека напротив. Он облизнул губы, уголок его рта задергался, по рукам пробежала дрожь. Но он молчал. Человек напротив опустился в свое кресло.

– Конечно, вы правы, – сказал он.

– Дайте-ка мне мусорную корзинку. – Бэрд говорил тихо, напряженно, но твердо.

Он взял жестяную корзинку, мусор высыпал на ковер, а корзинку поставил перед собой на столе. Потом разорвал с пол-десятка конвертов, поджег их спичкой и бросил в корзину. Он рвал конверт за конвертом и бросал обрывки в огонь. От дыма он закашлялся, из глаз у него побежали слезы. Кто-то встал и открыл окно. Когда Бэрд кончил, он оттолкнул корзинку, посмотрел на стол и сказал:

– Боюсь, я испортил этот стол.

Пресвятая Дева! Сюда нельзя! (итал.)