Владимир Михановский - Перекресток дальних дорог (сборник)

— Хотя я актер, — сказал Чарли, — но немного интересуюсь и физикой, хотя кто ею сегодня не интересуется? И то, что ты мне сейчас наговорил, — это, ты извини меня, просто-таки сплошное мракобесие. И ведь это все давно уже опровергнуто наукой…

— Еще раз говорю тебе, что я верю в того бога, который непознаваем до конца, который разлит во всем вокруг нас. По сути, бог — это природа, это кибернетика, это вообще все, что окружает нас. Ведь абсолютно все, даже самые мельчайшие явления вокруг нас взаимосвязаны. И эти связи бесконечно сложны. Знаешь ли ты, что, делая вдох, мы вдыхаем молекулы воздуха, содержавшегося в предсмертном вздохе Цезаря? Впрочем, извини меня: кажется, я не в меру расфилософствовался. Хочется немного забыться.

— Послушай, Катиль… А это в самом деле так?

— Что?

— Да насчет Юлия Цезаря.

— Прямое следствие теории вероятностей. На это указал еще великий Джине. Вот что, Чарли. Могу я тебе доверить одну тайну?

— Любую тайну, — заявил Кноун, вынимая вторую бутылку. Лицо актера налилось кровью, глаза возбужденно блестели.

— Погоди, — Катиль отстранил полный стакан, — выпьем потом. Речь идет об убийстве Гуго Парчеллинга.

— Об убийстве Гуго? — переспросил Кноун. — А разве он… мертв? Я слушал перед посадкой последние известия…

— Он еще жив, но думаю, что это продлится недолго.

— Что это значит? Это твоя работа, старик? — Лицо Чарли выражало целую гамму разнородных чувств.

— Я тебе все расскажу, — зашептал Катиль, наклоняясь к Чарли.

Внезапно прозвенел мелодичный гонг. «Через пять минут экспресс прибывает на станцию назначения», — бесстрастно сообщил металлический голос информатора.

Кабинет Джона Триллинга не поражал великолепием. Обстановка его выглядела заурядной, даже будничной, если не считать кибернетического секретаря, занимавшего добрую треть кабинета. Секретарь мог навести и выдать хозяину любую справку, сообщить любую информацию. Поговаривали даже, что секретарь перенял и характер хозяина — капризный, вспыльчивый. Впрочем, достоверно этого никто не мог утверждать, так как с секретарем мог иметь дело только сам Джон Триллинг.

— Итак, милейший, вы считаете, что нить найдена? — сказал Триллинг, закуривая сигару.

— Так точно, сэр, — ответил шеф байамской полиции, стоя навытяжку.

— Учтите, что я сегодня вечером буду докладывать президенту об этом загадочном деле, — сказал Триллинг. — Мы все заинтересованы в том, чтобы как можно быстрее распутать клубок. Представляете, что получится, если возле каждого из нас начнут взрываться подобные шарики?

Шеф полиции в ответ только моргнул белесыми редкими ресницами.

— Да, так почему вы считаете, что нить найдена? — повторил Триллинг. — Можете сесть.

— Благодарю, сэр. — Шеф полиции робко присел на краешек массивного кожаного кресла. Он догадывался, что Триллинг включил свой «детектор лжи», и показания детектора змеятся теперь на голубом экране, наклоненном так, что его мог видеть только сам Триллинг. И хотя шеф полиции скептически относился к подобным штукам, все-таки это было неприятно.

— Наша лаборатория произвела полный анализ записки шантажистского характера…

— Ну, ну, — подбодрил шефа полиции Триллинг.

— Мы исследовали личный архив Гуго Парчеллинга и проанализировали почерки всех его корреспондентов.

— Кто же писал записку?

— Автор записки — инженер Катиль Револьс.

— Кто же он?

— Я только что из Центрального Информатория. Вот личная карточка Револьса.

Шеф полиции протянул Триллингу узкий плотный листок бумаги, исписанный с обеих сторон. Триллинг внимательно просмотрел листок. На лице его появилась довольная улыбка.

— Выходит, полиция недаром ест хлеб?

— Стараемся, сэр, — скромно ответил шеф полиции.

— Надеюсь, он уже арестован, этот Револьс?

— К сожалению, сэр…

— Что? Вы хотите сказать, что он еще на свободе?..

— Данные из Информатория получены только что…

— Так что же вы спите, — закричал Триллинг, вскочив с места и потрясая кулаками, — идите, подымите весь аппарат на ноги, ройте землю носом, но чтобы Револьс был пойман! А до этого я вас и видеть не хочу. Идите!

Триллинг отвернулся, давая понять, что аудиенция окончена.

— «Совсем спятил босс», — подумал шеф полиции, выходя из лифта. Дверь на улицу ему отворил угрюмый детина, больше похожий на переодетого гангстера, чем на швейцара.

На улице было душно. Нагретые августовским солнцем, асфальт и стены небоскребов источали зной.

Глубоко внизу под прозрачным полом кабины проплывало плато, покрытое рыжеватой выжженой на солнце травой.

— Фермерский рай, — кивнул вниз Робин. — Приволье коровам, а людям — беда.

— Ты-то откуда знаешь? — спросил Майкл.

— Так я ведь родом отсюда. Здесь была ферма моего отца.

— Почему «была»?

— Потому что ее проглотил наш сосед, крупный землевладелец. Его все в округе прозвали спрутом. Столковался с железной дорогой, и всех нас, мальков, в один невод — фьють! — выразительно свистнул Робин.

— Как же это он? — поинтересовался Майкл.

— Да как обычно, — махнул рукой Робин. — Взвинтили тарифы за транспорт, нам платить было не под силу, ну и прогорели.

— А с высоты все кажется таким идиллическим, — заметил Майкл. — Игрушечные домики, зелень… Стада… Действительно рай, да и только!

— Это только с расстояния в семь тысяч метров. А немного приблизишься — и рай сразу превращается в ад.

— И подумать только, — перешел Майкл на другую тему, — что этот самый Револьс жил у нас под боком, в гостинице «Опоссум»! Ведь стоило только протянуть руку, и он в кармане, вместе с премией в двадцать пять тысяч долларов. А теперь ищи ветра в поле!

— Думаю, если бы мы его сцапали в Байами, то и премии никакой не было бы, — резонно заметил Робин.

— Но, впрочем, — продолжал Майкл, — этот портье из «Опоссума» описал Револьса так здорово, что, мне кажется, я узнал бы его из тысячи.

Бильденский реадром встретил прохладой. Пронзительно выл готовый к взлету моноплан, солидно гудели вертолеты. Вдали вздымали тупые носы к небу пассажирские ракеты.

Автокар плавно подкатил к выходу и остановился. И никто из толпы пассажиров не подумал, что эти двое молодых парней в одинаковых серых костюмах — агенты тайной полиции…

— Первым делом едем на место его работы, — сказал Майкл. Кроме того, надо поговорить с дирекцией компании, где служит этот инженер.

— В электрокомпанию, — сказал сержант Честертон, — адрес…

— Не нужно, — сказал шофер такси, разворачивая машину, адрес компании вам скажет любой мальчишка.

«Какой-то он сумасшедший, этот Револьс», — думал Чарли Кноун, идя по набережной. В который раз вспоминал Чарли его быструю жестикуляцию, лихорадочно блестевшие глаза, мертвенно-бледное лицо. «По всей вероятности, это нервное истощение, результат переутомления. А все проклятая конвейерная автоматика! Сколько раз уже говорилось о том, что такая система истощает работников».