Владимир Дрыжак - Всевышний Сидоров

- Я ему, конечно, отвечаю: что, мол, Иванов, СПИД беспокоит? То есть, отшиваю напрочь. А он погрустнел, и говорит: нет, дескать, не это, а то, действительно ли Божья матерь непорочна. Я ему: ты Иванов, ребенок что ли? А он опять: вот ты, Наташка, согласилась бы стать Девой Марией?

- Ну, а ты?

- Еще чего, говорю. А он мне: зря - Сидоров-то в больнице с воспалением легких мается, так что шансы есть. На что это он намекал?

- Да балбес он, вот и все!

- Это ты балбес! Где ты воспаление-то подцепил? Говорили, грипп - я думала, ты дома лежишь. Сунулась - дверь на замке. Ну вот, думаю, и этот отпал... Я же не знала, что ты в больнице. Жаль мне тебя стадо - смерть! Не женись, Сидоров, на ком попало...

- Ни боже ты мой! - пообещал Сидоров. - Теперь уж если что - я к тебе. Вместе и подберем.

- Что-то тоже замуж захотелось.., - сказала Наталья и уставилась на Сидорова совершенно невинными глазами цвета небесной лазури. - Ты мне мужика найди подходящего-работящего. А то, вон, последние сапоги донашиваю. Теперь сапоги только по профсоюзным путевкам дают.

- Я найду, - заверил Сидоров, - Выползу отсюда, и... Вот такой мужик! Машины только нет, и дачи. И глупый, как пень...

Увы, Сидорову не удалось закончить свою мысль, потому что пришла медсестра и выдвинула Наталью из палаты...

Иванов был не прав. Хотя модель, по всей видимости, усложнилась, но темп времени в ней если и замедлился, то незначительно, и составлял примерно восемьдесят лет в сутки...

Когда Сидорова выписывали из больницы, Иванов неизвестно почему оказался в командировке. И прошло еще два дня, пока он вернулся. А когда позвонил Сидорову, состоялся вот такой разговор:

- Это кто?

- Это я, Коля.

- Иванов?

- Иванов.

- Чтоб ты лопнул!.. Ты где был?

- В командировке.

- Ты другого времени для своих командировок выбрать не мог?

- А что стряслось?

- Ничего не стряслось - перестройка.

- А-а-а. Так она еще намедни...

- Да нет, сегодня началась, в три.

- Слушай, кончай меня морочить!

- Я тебе русским языком говорю: у них там перестройка, Вечером жди. Привет.

- Погоди! - заорал Иванов, - Але! Але!..

Но Сидоров уже повесил трубку.

----

Итак, читатель, "умножая умножу скорбь твою"... Умножать следует восемьдесят на двадцать. Именно столько лет прошло в модели за время болезни Сидорова.

На следующий день после выписки из больницы Сидоров явился на работу. Угадайте, что он сделал сначала, а что потом?

Так вот, ничего подобного. Сначала он поговорил с приятелями о том, что ситуация в стране аховая. Что в магазинах пусто, нет ни мяса, ни колбасы, ни курева, ни спичек. И о том, что народу все это надоело.

Потом явилась Наталья, поздравила с выздоровлением и, как бы между прочим, сказала, что подыскала Сидорову подходящую партию. В ответ Сидоров, еще не остывший после разговоров, с пылу с жару заявил, что лично он ни в какие партии вступать не намерен, и решительно высказался за деполитизацию армии и правоохранительных органов.

"Жаль", - сказала Наталья, и уже собралась было уходить, но тут Сидоров очнулся. Разумеется, он рассыпался в извинениях и тут же заявил, что Наталья - одна из лучших девушек.., хотя нет, просто самая лучшая девушка из всех, когда-либо стоявших на пути Сидорова к счастью.

"И самая красивая?" - уточнила Наталья.

"И - да", - решительно ответил Сидоров.

"Бедненький:", - сказала Наталья и на глазах широкой общественности чмокнула Сидорова в щеку.

Сидоров отреагировал немедленно:

"Господа, - сказал он торжественно, - в субботу я имею честь объявить всем вам важные новости. Сбор в семнадцать ноль-ноль у меня на квартире. Джентльмены приглашаются со своими харчами, дамы - по мере возможности. Незамужним из последних уже сейчас приношу самые искренние извинения."

После этого он выразительно посмотрел на Наталью. И тут произошло то, чего никто не ожидал. Красавица Наталья, гроза вычислительного сообщества, закрыла лицо руками и разрыдалась. Женщины, как могли, ее успокоили, она вытерла слезы вместе с остатками макияжа (отчего сделалась еще красивее - се женщины!) и, встав в позу известной итальянской актрисы, произнесла вызывающе:

"До субботы я подожду, но эти два дня, Сидоров, дорого тебе обойдутся!"

И гордо удалилась, покачивая бедрами.

Опять был страстной четверг, и Наталья как в воду глядела... После описанных событий все тактично разошлись обсуждать новость в кулуарах, и Сидоров был предоставлен самому себе. Он пребывал в возвышенном состоянии человека, только что сделавшего решительный шаг в жизни, и оттого, одновременно, подавленного перспективами я распертого горизонтами. Но, преодолев себя, уселся в кресло и включил компьютер.

----

Мбдяяюлчябюе! орпнегш...

Загадочная фраза, помещенная выше, скорее всего ничего не означает, и явилась следствием вмешательства в творческий процесс четырехлетнего сына автора по имени Митя, который получил несанкционированный доступ к клавиатуре из-за халатности обслуживающего персонала. Солидный и серьезный читатель может попросту выпустить данный пункт повествования из поля зрения, сделав какие-нибудь соответствующие выводы. Менее солидный читатель должен рассматривать настоящий пункт в качестве курьеза. И только читатель, склонный к углубленным философским размышлениям, может попытаться сделать кое-какие обобщения. Например: жизнь - штука непростая. Необходимость в ней тесно переплетается со случайностью, которая обычно путает все карты, но иногда (очень редко) создает весьма благоприятную ситуацию, обнажающую суть многих явлений. И упомянутая фраза многое проясняет.

Иванов терпел до девяти. В девять он начал одеваться, с тем чтобы... Он, собственно еще не знал, что будет делать. Но, во всяком случае, готов был взять штурмом вычислительный центр, где работал Сидоров. И взял бы. - будте покойны. Но в пять минут десятого раздался стук в дверь...

Да, это был Сидоров собственной персоной. Несколько, правда, всклокоченный, пальто нараспашку, шапка на затылке, глаза воспаленные, но Сидоров.

Встреча прошла бурно. Со стороны Иванова сыпались упреки в неверности, в расшатывании устоев дружбы и прочее. Со стороны Сидорова последовало требование горячего чаю, и чтобы от него отстали хотя бы на пять минут. Состояние неразберихи длилось целых десять, после чего Сидоров получил требуемый чай и укрепился за столом.

- Все? - спросил Иванов. - Или еще чего изволите приказать?

- Сейчас.., - Сидоров хлебнул чаю, - Так... В общем, так. Пришел я на работу, бегал туда-сюда, базар-вокзал, как обычно... Потом Наташка пришла, но это детали. Вообще-то я ей... Ладно, потом. Сел, включил. И просто обалдел! Нет, я предполагал, что за три недели много воды утекло, но не столько же!

- Тихо, тихо, - предупредил Иванов, уже перешедший в свое обычное спокойно-ироничное состояние. - Не подпрыгивай - у меня потолки низкие. Здесь тебе не Версальский дворец сверху люди живут. Итак, ты включил...