Р. Эйнбоу - Экипаж Большого Друга

Мы вскрыли пакеты с одеждой, я облачился первым и вышел в ванную — посмотреться в зеркало. Костюм — чудо эргономики. На полюсе в нём не холодно, на экваторе не жарко. При необходимости воротник превращается в герметичный капюшон с прозрачным забралом, что даёт возможность выжить в непригодной для дыхания атмосфере. На вид тонкий, пластик защищает не хуже любого бронежилета.

Местами мешковатый комбинезон смотрится, тем не менее, стильно за счёт множества деталей — молний, кармашков, встроенных индикаторов и приборчиков — от компаса до автодиагноста. Осмотрев себя, я вернулся в комнату. Алёна как раз закончила подгонять комбез под свой размер и шнуровала ботинки, напоминавшие армейские, высокие на толстой подошве.

Тут раздался «стук в дверь», так Чарли оповещал, что гость на пороге.

— Войдите!

Перепонка двери стекла, в каюту вошел полковник Стратов в боевом облачении, держащий на манер охапки дров наше оружие. Как я и ожидал, Иван выбрал «тюльпаны» — оружие серьёзное, но не слишком обременительное при ношении. Импульсные пистолеты действовали наподобие невидимых молотов, круша любые препятствия на расстоянии до трёхсот метров. При демонстрации «тюльпана» я видел, как манекен просто разметало в клочья от одного точного попадания.

Шеф-пилот выглядел собранным и энергичным, каким я его давно не видел. Положив футляры с оружием на пол, он выбрал два, протянул мне:

— Вот. Здесь по десять батарей, сто импульсов каждая.

— Ты воевать собрался?

— А ты? Ну, не могу я относиться к оружию, как к украшению… Ладно, я к остальным.

Я открыл коробку. Пистолет внушает уважение — массивный и, одновременно, изящный. Десять чёрных увесистых шариков — батареи, лежат в углублениях, матово поблескивая. Оружие я закрепил в зажиме на поясе, шарики разложил в специально предусмотренные кармашки с клапанами, потяжелел сразу на пару-тройку килограммов. Проверил, как «тюльпан» вынимается из зажима, посмотрел на индикатор, заряд полный, вернул на место.

Пока я занимался амуницией, Алёна молча наблюдала за моими манипуляциями. Так же молча, она повторила всё, что делал я, повернулась кругом, доложила:

— Юнга Агеева к походу готова!

Нет, не хотел я этого. Разум протестовал, а чувства кричали. И она понимала меня, как понимала и то, что не смогу я оставить её одну на корабле дожидаться в неведении. Как всегда приходится выбирать из двух зол. Я молча обнял её, потом прошептал:

— Приказываю повиноваться беспрекословно, юнга.

— Да, капитан, — приложила она ладонь к виску, озорно улыбаясь.

Мы подхватили ранцы, не сговариваясь, оглянулись на наше первое общее жильё и молча пошли в рубку. По мере приближения к ней меня всё больше охватывала жажда деятельности. Настроение постепенно выровнялось, пришло осознание того, что закончилось время ожидания, время полёта в никуда. Битва Друга и армады показалась незначительным эпизодом, маленьким шажком на пути к цели.

Собравшаяся в рубке команда произвела на меня впечатление. Мы не выглядели, как я опасался, сборищем великовозрастных детей, играющих в войнушку. Вполне серьёзные, слегка озабоченные, занятые сложным, но небезнадёжным делом, знающие себе цену специалисты. Такая вот ассоциация возникла у меня. Даже Димка, хандривший всё последнее время, выглядит молодцом. Узнаю старика Круглого…

Назначенный мной час почти истек, все слова сказаны, мы последний раз осмотрелись в рубке и пошли в транспортный ангар. Напоследок Чарли сделал то, чего никто не мог ожидать. Когда мы подошли к модулям, в отсек хлынула музыка:

В первый момент возникла мысль, ещё вполне рациональная, — ну, психологи, ну, программеры! Но обрушились защитные плотины, ледяная корка цинизма осыпалась с души, остались мелодия и яростный порыв. Кончились рефлексии, и холодный анализ уступил место целеустремлённости. Я видел, то же творилось и с остальными. Мы улыбались, когда начали занимать места в модулях. Мы впервые почувствовали себя единой командой, впервые не поняли, а почувствовали необходимость бороться, бороться и победить. А песня всё гремела, впечатывая в душу слова:

Последний аккорд прозвучал, когда наш с Алёной «Тунгус» покинул борт Друга. Мы ушли последними, два других модуля дожидались нас у «дверей». Алёна, занявшая спальный отсек, прошептала: «А вот вам, желтолицые!».

Я оглянулся — Друг застыл среди звёзд, молчаливый и неподвижный. Только марево вторичных эффектов вокруг сферы привода говорит о том, что корабль жив, а накопитель энергии полон. Подумалось, что Мирон где-то и прав, наш генератор-аккумулятор-двигатель ещё и оружие невиданной силы, которое мы могли бы производить, как завод. Достаточно запустить процесс инициализации, и новый кокон сверхсложной пространственной структуры «вырастет» за сутки. Но где тот, настоящий враг? Не Садиш, почти наверняка.

Стас заставил меня оторваться от созерцания:

— Пришёл вызов.

— Давай.

Армада, как и прежде, рассредоточилась вокруг нашего кораблика, заключив его в сферу изменённого пространства.

Садиш вышел на связь:

— Просьба следовать за нашим челноком. Он доведёт вас до флагмана.

Одна из мелких крупинок, во множестве роившихся возле Друга, начала расти, превратилась в знакомый «патиссон».

Через некоторое время стало понятно, куда ведёт нас челнок. Флагман расположился за пределами сферы окружения, его диск постепенно начал увеличиваться, потом резко надвинулся, заняв половину обзора. Подойдя вплотную к кораблю, проводник нырнул в люк, открывшийся прямо перед ним. Мы, не сговариваясь, на секунду затормозили, потом последовали вслед за челноком. Лепестки люка сомкнулись у нас за спинами, и мы оказались на территории врага. С противоположной стороны круглого, плохо освещённого ангара открылся следующий люк, приглашая нас ярким светом.

Когда мы, наконец, прошли шлюз, Стас вывел параметры внешней среды. Внутри корабля оказалось вполне комфортно, лишь слегка прохладно, всего двенадцать градусов. «Тунгусы» расположились правильным треугольником посередине огромного круглого ангара.

Распахнулась незаметная поначалу дверь, и в помещении появились люди. Их было шестеро, Садиш и пять здоровенных обломов, закрытых с ног до головы в чёрную броню. Командор выдвинулся чуть вперёд и так замер. Я сказал:

— Выходим.

Выбрался из люка, придержал Алёну за локоть, наблюдая, как выходят остальные. Думаю, на хозяев зрелище произвело должный эффект — прямо из гладкой поверхности модуля появилась голова Ивана, сказала: «Ну, вот, приехали». После чего он показался целиком, притопнул, будто пробуя пол ангара на прочность. Круглый и Герке вывалились из модуля, громко о чём-то споря, Мирон развернулся, сунул руку внутрь модуля, достал рюкзак. В ангаре повисла тишина. Не полная, как случалось на борту Друга, где ночью можно слышать лишь собственное дыхание. Садиш заговорил, и тут же зазвучал синхронный перевод: