Песах Амнуэль - Люди Кода

— В этой идее, — сказал Йосеф, — множество недостатков, каждый из которых непреодолим.

— Ангел Джабраил говорил с Мухаммадом, когда еврейские пророки давно уже перестали слышать своего Бога, — Муса склонялся к тому, чтобы уничтожить разум Ираала, не вдаваясь в тонкости его природы, и спор, неожиданно возникший между Йосефом и И.Д.К., представлялся ему не столько лишним, сколько бессмысленным.

И.Д.К. промолчал, опустив мысль свою на один из самых глубоких уровней сознания. Разум Ираала не создал этических принципов, и уничтожение себе подобных не считалось нарушением божественной заповеди, поскольку заповеди такой не существовало вовсе. Смерть любого из существ цивилизации Ираала не была трагедией, уничтожение любого из этих существ даже не требовало оправдания с точки зрения развития вида как целого. Судить кого бы то ни было из жителей Ираала за убийство было бессмысленно — не существовало понятия убийства, хотя они происходили ежечасно и ежеминутно. Убитая клетка замещалась другой — только и всего. Убитый народ — жители огромного мегаполиса (И.Д.К. видел это в деталях, усилием воли заставляя себя не вмешиваться) — в считанные часы был замещен другим народом, и произошло это сразу после того, как, объединившись в единую суть, в Бога, разум Ираала оценил повреждения и с точностью инженера рассчитал необходимые действия.

Морально ли уничтожение существа — живого! — для которого сам факт уничтожения не является предметом морали?

— Если мы продвинемся дальше во времени, — сказал Муса, — то можем оказаться бессильны что-то сделать. Я предпочитаю убить сейчас и здесь.

— Убить разум, который невиновен в масштабе даже своей планеты? — спросил Йосеф. — Убить убийцу прежде, чем он убьет сам?

— Убить убийцу, который не имеет понятия о том, что такое убийство, — напомнил Муса.

— Разум! Создание Творца, каким бы оно ни было!

— Йосеф, — терпеливо сказал И.Д.К., — нельзя убивать человека, наделенного инстинктом самосохранения и понимающего, что такое смерть. Но можно ли назвать убийством уничтожение препятствия, пусть даже разумного, но полностью равнодушного к идеям жизни и смерти?

— Разум, не думающий о смерти — чужой или собственной — может ли быть назван разумом?

— Может, — сказал И.Д.К., — он мыслит, следовательно, существует.

— Господи! — неожиданно воскликнул Йосеф, мысль его взорвалась и расплескалась по всем доступным для восприятия измерениям. — Господи, я говорил с тобой, я слышал тебя, скажи мне!

Голос, который раздался в сознании Йосефа, был, конечно же, голосом Творца. Голос, воспринятый И.Д.К., не мог принадлежать никому, кроме Ильи Давидовича Кремера, Мессии. Голос, нарушивший спокойствие Мусы, был ему не известен, но это не мог быть голос Аллаха, это был голос человека, хотя Муса и не смог бы сказать, почему он так в этом уверен.

— Йосеф Дари, — мягко сказал Творец, — задав вопрос, ты предполагаешь, что ответ существует. Да или нет. Выбор. И выбирать — тебе. Потому что ты спросил. Только спрашивающий носит в себе ответ. Никто иной.

— Муса, — сказал голос насмешливо, — будучи отцом пророка, почему ты ждешь решения от других?

— Илья Денисович, — сказал Мессия смущенно, — я, конечно, сильно извиняюсь, но ни ты, ни Йосеф, ни Муса не справитесь. Я попросил Хаима вернуться… В конце концов, без него Миньян пуст…

Йосеф узнал голос и

Муса принял решение и

Хаим протянул руки и

И.Д.К. подхватил мальчика и

кричал Андрей где-то и когда-то на планете Саграбал.

Казнь — убийство?

Может быть, кому-то из читателей инцидент с цивилизацией Ираала покажется не стоящим внимания и, во всяком случае, надуманным (так мне объявили, например, во время обсуждения рукописи в Читательском клубе Эль-Сорека на Израиле-11). В пример приводят многочисленные ситуации в галактиках типа S и Ir, где, в результате преобладания голубых звезд-гигантов (именно к последнему типу относилась звезда Ираала), чье излучение активно противодействует формированию устойчивых ДНК-цепей, цивилизации, возникающие на планетах земного типа, не обладают аналогами наших инстинктов самосохранения и, тем более, нашими же представлениями о сугубой уникальности жизни, в том числе и собственной.

Иногда я встречаю и сравнения подобных цивилизаций с компьютерами первых семи-восьми поколений, которым также не был свойствен ни в малейшей степени инстинкт самосохранения, и потому отключение не воспринималось как смерть.

Сравнение с компьютерами неверны в принципе, а пренебрежение конфликтной ситуацией на Ираале отражает сугубо современный взгляд на процессы генезиса и диализа цивилизаций.

Утверждения типа "цивилизации класса Ир2 подлежат уничтожению" являются сугубо моральными с нашей точки зрения, а для членов первого Миньяна это был нонсенс, граничивший с кошмаром самоубийства.

С позиции современного исследователя (не специалиста по психологии человечества доисходного периода), первые же признаки разрушительного действия любой из нефиксированных в каталогах цивилизаций типа Ир2 немедленно влекут за собой уничтожение данной цивилизации в зародыше.

Между тем, с точки зрения Йосефа Дари, уничтожение разумного существа, созданного Творцом, допустимо в единственном случае — если возникает прямая угроза жизни. Если иного выхода просто не остается (иной выход — это попытка договориться, попытка насильно удержать существо от разрушающих действий и, наконец, ограничение свободы данного существа). Были в случае с цивилизацией Ираала использованы эти возможности или хотя бы одна из них? Нет, не были.

Надеюсь, теперь понятно, почему, несмотря на кажущуюся очевидность ситуации, Мессия вынужден был вмешаться?

Кстати, Мессия действовал наверняка — полагаю, что он понимал: не исключено, что даже Хаиму, воспринимавшему случившееся как новую увлекательную игру, не удастся заставить И.Д.К., Йосефа и Мусу действовать.

Проблему разрешил Ричард — с помощью Хаима, — о чем многочисленные исследователи почему-то не упоминают.

Оставшись один, Ричард прежде всего осуществил давнюю свою мечту — избавился от телесной оболочки, мешавшей ему мыслить и, следовательно, существовать.

Он учился в Гарварде, готовил себя к поприщу дипломата, и первый свой опыт приобрел в Боснии, куда послан был в составе английской дипломатической миссии при ООН. Увидев на дороге между Сараево и Зеницей убитого — это был сербский солдат, разорванный снарядом, зрелище, невыносимое даже для прошедших огонь и воду ветеранов, — Ричард подумал только: "То же самое будет со мной. Почему «я» — это кусок мяса?" Он не отвернулся, смотрел, как бойцы из похоронной команды собирают на покореженном асфальте то, что осталось от разумного существа.