Яна Дубинянская - За горизонтом сна

Глаза кричащие из окоченевших орбит.

Надо их закрыть…

Неоантропсихофизиолог Караджани тяжело вздохнул и положил руку на плечо Нортона. Кажется, он и в самом деле искренне хотел утешить ассистента неудавшегося опыта:

— Зато теперь мы сможем произвести вскрытие.

Еще немного. Еще совсем-совсем немножечко… пожалуйста!

Конечно, умолять было бесполезно, да и некого. Она поняла это уже давно, в детстве. Когда извне врываются посторонние звуки и прикосновения, еще можно повернуться на другой бок, спрятать голову под подушку и не просыпаться до конца — но, даже если получится, СОН все равно становится просто сном. Живой мир с настоящими людьми — обычной цветной картинкой. Какой смысл?

Громко орали над головой птицы, а щекотка выше локтя стала невыносимой. Лили распахнула глаза, села и сощелкнула с левой руки нахального рыжего муравья.

Солнца еще не было. На траве и на ворсинках одеяла поблескивали капельки росы. Над ровным, как черное зеркало, прудом поднимался белесый туман. Раннее-раннее утро… Ну почему она проСНУлась так рано?!

Лили поднялась, завернувшись в Джеррино одеяло — было еще довольно зябко. Может, именно утренний холод ее и разбудил, а вовсе не птицы и муравьи… хотя какая разница? Теперь точно не заСНУть до самого вечера. Она уже пробовала.

Длинные-длинные пустые, никчемные дни. Сначала Лили бродила по парку и дворцу — где-то здесь мог отыскаться Эжан, спал же в беседке его маг-учитель! — но когда Джерри, бледный и кусающий губы, очень-очень серьезно попросил ее не уходить далеко одной, она согласилась. Великая Сталла, погруженная в беспробудный сон и запустение, наводила тоску, страх и гулкую пустоту. Как такое могло случиться с красивой, живой, чудесной страной? Страной, которая на самом Деле… то есть во СНЕ.. Но ведь СОН — это и есть единственная правдивая реальность! Или?.. Лучше не думать. Лучше не подходить близко, не присматриваться к этим жутким спящим…

Если честно, Лили не очень-то и хотела, больше того — боялась найти среди них Эжана. Нет. Эжан не может, никак не может быть таким — серолицым, запыленным, беспробудным… Не может, и все! Она так решила, и не нужно никаких доказательств. Сосредоточилась на другом и целые дни отчаянно билась над задачей: как бы поскорее увидеть его снова?.. Бодрствующего, настоящего…

Не раньше ночи.

ЗаСНУть днем никак не получалось, несмотря на жару и безделье. Она лежала у самой кромки пруда и следила за скользящими водомерками; веки тяжелели. Наваливалась смутная дремота, которая не имела ничего общего со СНОМ. Пожалуй, эта сиеста даже причиняла вред: к вечеру — а Лили пыталась ложиться рано, еще до захода солнца, — она чувствовала себя такой бодрой и отдохнувшей, что хотелось плакать…

…Дымка над прудом потихоньку рассеивалась, по воде побежали серебристые блики. Рассветное солнце, еще прячась за Деревьями, отразилось и вспыхнуло в каждой росинке, усевшейся на стебельке травы. Летнее тепло стремительно наполняло воздух; Лили отпустила край одеяла, и оно мягкими складками осело на землю. Птицы заходились в щебете я трелях, как сумасшедшие.

А Джерри и Фрэнк, конечно, еще спят. Сладко похрапывают, не обращая внимания на птиц, муравьев и утреннюю прохладу. Проснутся они не раньше, чем солнечные лучи, уже горячие и острые, как иглы, прошьют ковер, плюща на стенах их беседки… Джерри проснется. Фрэнк способен дрыхнуть чуть ли не до полудня… а что?

Им нечего терять с пробуждением.

Прямо перед глазами, взявшись неизвестно откуда, замельтешили две ярко-желтые бабочки. Лили с размаху сложила в воздухе горсти и — надо же — поймала одну; бабочка выскользнула между пальцев, оставив на ладони чуть-чуть сверкающей пыльцы. Как ни в чем не бывало полетела дальше, встретилась со второй, и они закружились вместе над поверхностью пруда. И у самой воды соединились в одну четырех-крылую бабочку…

Лили улыбнулась.

Ну и пусть. Пусть впереди целый день разлуки — гнетущим и пустым он не будет. Если СОН не приходит раньше времени — она каждую минуту, каждую секунду этого дня заполнит мгновениями только что минувшей ночи. Тысячу раз повторит, заново переживет в мечтах и воспоминаниях то, что случилось сегодня… когда они с Эжаном…

Желтый цветок, порхающий над водой.

— Лили!.. Ты уже проснулась? Ну, зачем?!.

Она вздохнула и обернулась.

Заспанный и взъерошенный Джерри был похож на телеграфный столб с птичьим гнездом на верхушке. В маленьких стеклах очков отражалось солнце. Смешной.

Смешной и ненужный.

— Да, — коротко ответила она.

Последние дни Лили старалась держаться подальше и от него, и от Фрэнка. Говорить с ними было не о чем; они все равно ничего не понимали и не могли понять. Молчание же тяготило — не только ее, но и ребят, и скоро они почти перестали приставать к ней, навязывая свое общество. Правда, кто-то из них постоянно держал ее в поле зрения… но этого можно было и не замечать. Все втроем собирались только для того, чтобы поесть. Лили присоединялась к общим трапезам со все нараставшей неохотой и поскорее уходила, забрав свою долю консервов.

Джерри и Фрэнк были совершенно лишними тут. Им давно пора вернуться в Порт-Селин! Но ни тот, ни другой почему-то никак не хотели признавать очевидного.

— А Фрэнк еще спит.

Тупой деревянный голос. Впрочем, так всегда бывает, когда на самом деле нечего сказать.

Она кивнула и отвернулась. Желтые бабочки уже разъединились и замелькали вдали, в стороне полуразрушенной беседки, где спал старый маг. С первого дня Лили так ни разу и не подходила туда… наяву. А во СНЕ…

Щеки вспыхнули изнутри — как будто кипящая волна подплеснула к самой коже.

…они с Эжаном…

— Я хочу поговорить с тобой, Лили, — сказал Джерри. Она поморщилась, присела на. траву и бросила, не оборачиваясь:

— Говори.

Но он молчал — чуть ли не целую минуту: это выводило из себя. Было отчетливо слышно, как его пальцы ломали, какую-то щепку: надвое, потом еще, и еще раз…

—Ну?

Тяжеленный, как гиря, вздох. Ну сколько можно?!

— Лили… Я сейчас занимался завтраком… Знаешь, у нас осталось две банки консервов.

— Я не хочу. Ешьте сами.

— Мы все-таки мужчины! — Глупое «мы», глупое возмущение в голосе. — И потом, это все равно на один раз.

— Ну и что?

Джерри громко сглотнул.

— Ты ведь сама понимаешь… пора уходить.

— Уходите.

Высокие, сочные травинки переплетались причудливым узором. Уже совсем сухие — ни капельки росы. По узкой зеленой дуге ползла черная божья коровка с двумя оранжевыми пятнышками. Она предусмотрительно прикинулась мертвой, когда сверху свалилась длинная Джеррина тень.