Владимир Казаков - МИР ПРИКЛЮЧЕНИЙ 1973. Ежегодный сборник фантастических и приключенческих повестей и рассказов

— Да.

— Если позволите, я вас провожу, мне по пути, а вот Рогову в противоположную сторону.

— Идемте.

Они попрощались с Роговым и вдвоем медленно, не торопясь побрели по аллее.

Шли молча. Дорохов присматривался к своему спутнику, а тот, видимо, ждал вопросов. Полковник хотел представить себе, что за человек этот инспектор. Он знал, что для работника уголовного розыска важна выдержка, а Козленкову в сдержанности не откажешь. То, что он сам решил не идти в квартиру Лавровых, не желая мешать беседе, Дорохову понравилось, и он расценил это как проявление такта. Нравилась еще и спортивная подтянутость Козленкова.

— Что вы думаете о деле Лаврова? — неожиданно спросил полковник.

Козленков приостановился, свел брови и, не задумываясь, ответил:

— Верю Лаврову. Только никак не пойму, почему Сергей хотел его зарезать. Я Олега знаю чуть ли не с детства. Знаю и Сергея. Мы ведь с ним почти ровесники. Все мы тут друг друга знаем. Олег честный малый. Если бы было по-другому, то он так бы и рассказал, как было. Ему все верят. Верят в комитете комсомола и в дружине.

— Считаете, что Лавров говорит правду?

— Обязательно.

— А почему Киселев думает иначе?

— Киселев? — Козленков как-то замялся, стал говорить медленно, подбирая слова, словно не хотел обидеть старшего инспектора. — Знаете, наш Захар Яковлевич Киселев своеобразный человек и к молодежи относится по-своему. Он терпеть не может тех, кто носит длинные волосы. В его представлении все они балбесы и пижоны. Ходят с гитарами и поют — плохо. Носят расклёшенные брюки — еще хуже. Наш капитан каждый раз говорит, что в его время молодежь была не такая. Потом, прокурор сказал: «Давайте доказательства», мы стали искать их и не нашли. Киселев решил, что этих доказательств вообще нет. И еще одно обстоятельство. Захар Яковлевич постоянно имеет дело с законченными преступниками или негодяями, которые скрываются от собственных детей. Может быть, он потерял веру в человеческую порядочность? — Козленков задумался и с жаром предложил: — Вам бы, товарищ полковник, с Борисом Васильевичем поговорить, с нашим начальником уголовного розыска. Правда, он в больнице.

— Афанасьев знает об убийстве Славина?

— Знает. Это он мне велел с дружинниками искать нож и свидетелей. Сегодня я у него тоже был. Рассказал о вашем приезде. Он обрадовался.

Дорохов и Козленков подошли к гостинице. Прощаясь, полковник попросил инспектора с утра быть в городском отделе. Ему явно понравился этот молодой человек.

Дежурная гостиницы, пожилая женщина, передавая Дорохову ключ, сказала, что около десяти часов вечера ему звонил капитан Киселев.

— Он что-нибудь просил передать? — поинтересовался полковник.

— Нет, только спросил, возвратились вы или нет. — Женщина помедлила и предложила: — У нас в гостинице душ работает круглые сутки. А еще есть электрический чайник. Если хотите…

— Спасибо. С удовольствием. Сначала душ, а потом чай. Кстати, у меня есть чем заварить.

— Тогда я вскипячу.

— Буду благодарен.

После душа Александр Дмитриевич словно помолодел. В темно-синем тренировочном костюме он и впрямь казался лет на десять моложе. В своем номере он открыл окно и дверь, ведущую на балкон, и заглянул в чемодан. Обычно там всегда оказывалось что-то съедобное. Дома знали его манеру. Знали, что, взявшись за новое дело, он пропустит обед, ужин, и подсовывали всякую снедь. И на этот раз Александр Дмитриевич обнаружил два целлофановых пакета. В одном были сухая колбаса, кусок сыра, шпроты и сардины, в другом оказалось домашнее печенье, жестянка с чаем и конфеты. Александр Дмитриевич взял второй пакет, замкнул номер и спустился на первый этаж к дежурной. Женщина удивленно взглянула на сверток в руках Дорохова и сказала, что она Думала — полковник будет пить чай у себя в номере. Но Дорохов ответил, что здесь веселей и что чаевничать лучше всего вдвоем.

Женщина быстро накрыла салфеткой маленький столик, поставила два стакана в подстаканниках, тарелку с аппетитным фаршированным перцем и несколько штук домашних пирожков и ушла в боковую дверь. Вскоре она вернулась с кипящим электрическим чайником.

— Вскипел второй раз, — объяснила она. — Сами будете заваривать или я?

— Сам, сам, — ответил Дорохов, доставая жестянку, и начал священнодействовать.

Когда чай, темный, точно устоявшийся гречишный мед, был разлит по стаканам, полковник предложил:

— Давайте знакомиться. Меня зовут Александр Дмитриевич.

— Знаю, знаю, — перебила женщина. — Дорохов, полковник милиции, прибыл к нам из Москвы, срок командировки неизвестен. Заглянула в вашу карточку. Меня зовут Нина Николаевна. Я дежурный администратор. В этой гостинице уже лет двадцать. Начала работать еще в старой, тогда была вовсе и не гостиница, а Дом приезжих. Это когда завод перестроили, к нам командировочные валом покатили, ну вот лет восемь назад и выстроили эту. — Нина Николаевна отхлебнула чай, с удовольствием сделала еще глоток и предложила: — Берите мою стряпню, пожалуйста, не стесняйтесь. — Женщина помолчала. — Вы к нам по делу Лаврова?

Дорохов положил себе на тарелку перец, взял пирожок, с удовольствием стал есть и слушать.

Нина Николаевна продолжала:

— Обоих я знаю. Сергей у нас тут в парикмахерской поначалу работал, года три, как перешел в салон. Ничего был парень. Раньше они с матерью в соседнем бараке жили. Знаю их давно. Очень уж убивается женщина. Вчера встретила в магазине. Идет вся в черном и сама черная. Мы с ней чуть не столкнулись, а она и не заметила. Жалко мне его. Погиб-то уж больно глупо. Что у них там с Олегом получилось, не знаю. Люди разное говорят…

— Что же, Нина Николаевна, все-таки рассказывают?

— Разное говорят. Вам-то лучше знать, что правда, а что болтовня.

— Не успел я узнать-то. Только ведь приехал, сами знаете.

— Ну, одни говорят, что Сергей хотел расправиться с дружинником, только вот за что, никто не знает, а кто-то болтал, будто видел, как Сергей следил за Лавровым.

Дорохов насторожился, отставил стакан и хотел что-то спросить, но, видимо, решил дать Нине Николаевне высказаться и продолжал слушать с еще большим вниманием.

— Другие ругают дружинников: мол, они распоясались, людям прохода давать не стали, нарочно убили парикмахера. Пристали к пьяному и били до тех пор, пока тот не скончался. Что здесь правда, что нет, не знаю. А Олег с моим внуком вместе учился, раньше часто бывал у нас. Парень он честный. В мать. Отца-то я мало знаю, а мать Олега, Калерия Викторовна, наш участковый врач. Она в нашей поликлинике с войны. Справедливая женщина.

— Был я у них сегодня, — не вытерпел Дорохов.

— Ну, и как она?

— Горюет.

— Ну еще бы!..