Андрей Мартьянов - Белая акула

Судьба удачно пошутила: я, как и раньше, занимаюсь делом, которое можно с некоторой натяжкой поименовать «биологической безопасностью», а обязанности вице-советника подразумевают участие в бесконечном коловращении бюрократической машины государства. Скажу больше: в Дольни-Краловице я фактически руковожу немногочисленным, однако самым экзотичным учреждением – в бумагах оно скромно именуется «управой по Особым делам», но не стоит думать, что мое нынешнее поприще как-то связано с тайной полицией, разведкой, инквизиционным трибуналом или другими подобными конторами, предназначенными бдеть, тащить и не пущать. «Особые дела» посвящены тому, что на Меркуриуме именуется «магией», а заодно и присмотром за продукцией граульфианских умельцев.

Тотальная секретность, прямое подчинение Высокой Короне, относительная свобода в принятии решений и независимость от местных властей дают возможность работать спокойно и без оглядок на мнение как Святой Церкви, так и ближайших клевретов Его светлости князя Якуба, возглавляющих гражданские управы. Главное направление деятельности – контроль за искусственной экосферой Меркуриума (точнее – подведомственного района) и тесное взаимодействие с остальными двадцатью семью региональными лабораториями, выполняющими аналогичные функции.

Сказать по правде, настоящим главой Особой управы является досточтимый пан Щепан из Крумно, я всего лишь его заместитель и помощник, специалист по нейробиомониторингу. Щепана недавно отозвали на Граульф, поскольку в Университете были серьезно озабочены нарастающим дисбалансом в нашей экосфере – красивый и не лишенный искры гениальности проект, над которым работали почти тысячу стандартных лет, давал серьезные сбои, что вызывало объяснимое беспокойство. О том, что ситуация готова перерасти из просто внушающей опасения, в близкую к экстраординарной, а то и критической, думать не приходилось – мы полностью контролировали Меркуриум и были уверены, что неприятные инциденты, связанные с экологической программой «Легенда», вскоре пойдут на убыль. Просто кто-то ошибся, неправильно рассчитал… Всякое бывает!

Так вот: пан Щепан был официальным представителем Университета на планете, именно он руководил всеми центрами слежения и их сотрудниками, кроме того, был консультантом «Совета Первого Поколения» – организации настолько засекреченной и таинственной, что одно лишь знание о ее существовании могло подвергнуть жизнь любого благородного (о простецах можно и не вспоминать) серьезной опасности. Исключение составлял очень небольшой круг посвященных, от силы человек семьдесят на всю планету, занимавшихся обеспечением «Легенды». Участие в проекте само по себе подразумевало абсолютную закрытость и пожизненное обязательство держать язык за зубами.

Даже я, один из посланцев Университета, слышал о «Совете» лишь краем уха, но проявлять навязчивое любопытство ни сейчас, ни в будущем не собирался. Меркуриум имеет право на свои тайны, планета не входит ни в один союз или концессию, которые образовали миры, заселенные человеком (дурацкое Содружество Сириус-Центра мы, разумеется, в расчет не берем – пускай наши сородичи, эвакуировавшиеся с Земли перед Катастрофой живут сами по себе), меркурианцы замкнуты, сдержанно-недоброжелательны к чужакам и способны вынужденно терпеть лишь ученых с Граульфа, без участия которых этот мир никогда не стал бы таким, каков он есть, да еще студентов – получить гуманитарное образование на Меркуриуме стремились многие, это было престижно, а здешняя система обучения философии-теологии-логике и прочим подобным наукам почиталась наилучшей. Впрочем, школы работали только в крупных городах, ваганты были обязаны соблюдать наистрожайшие правила, а нарушивших некоторые запреты или с треском выдворяли домой, или подвергали наказаниям вплоть до смертной казни – самой настоящей…

В любом случае у меня нет никакого желания совать нос в здешние секреты, на первом месте – программа «Легенда» и цель Университета: путем сверхдолгосрочного эксперимента проверить, насколько эффективной и жизнеспособной может оказаться экосфера, почти полностью созданная из искусственных живых существ. Менталитет обитателей Меркуриума подходил для этого как нельзя лучше – они получили то, что заказывали.

…Минувшей ночью меня подняли ни свет ни заря, в «час быка», когда ночь уже уходит, а утро только нарождается, зыбкая граница между светом и тьмой. Княжеский замок спал, лишь на стенах бродили караульные с алебардами, да у ворот горели факелы. Я глянул из распахнутого окна вниз, на город, окружавший скалу, на которой была выстроена резиденция светлейшего – ни единого огонька, обыватели мирно спят, отдыхая перед неустанными дневными трудами.

У дверей в комнату переминался с ноги на ногу мой личный слуга из простецов – звали его Гинек. Пожилой, с вислыми усами, безмятежным взглядом и очень загорелым круглым лицом. В соответствии с инструкциями простецов до лаборатории алхимика (мы работали именно под этим прикрытием) допускать категорически не дозволялось хотя бы потому, что их IQ был значительно ниже, чем у благородных, но я плевать хотел на глупые бумажки, сочиненные дебилами, ничего не понимающими в особенностях Меркуриума. Гинек был вполне сообразителен, умел молчать, а проведенные мною интереса ради тесты на пресловутый коэффициент интеллекта показали, что старикан более чем вменяем. 94 балла для простеца – серьезный показатель! Пан Щепан, когда я поставил его перед фактом, только плечами пожал и прислугу держать разрешил. Он тоже не слишком усердно следовал предписаниям.

– Да что такое стряслось? – ворчал я, натягивая через голову рубашку и влезая в сапоги. – До рассвета подождать никак не может?

– Сами говорили, вельможный пан: зажжется красная горелка и прозвонит колокольчик – звать немедля, хоть гроза, хоть буря, хоть конец света. – ответил Гинек. Поглядывал на меня смущенно, видно жалел, что прервал господский сон. Простецы, кстати, гораздо внимательнее и участливее нас, генетическая специфика.

– Ты что, еще не ложился? С вечера бдел?

– Спал, сударь, виноват… Я ж говорю: колокольчик.

– Ни в чем ты не виноват. Пошли!

Я резвенько пробежался по ступенькам лестницы, ведущей вдоль стен башни, спустился вниз, непосредственно в «лабораторию», привычно поморщился, учуяв запахи серы и купороса. Никакой ошибки, сигнализация и впрямь сработала – один из атаноров пылал ярко-алым пламенем. Тревога класса «А-1» по нашей классификации, несанкционированное проникновение в зону отчуждения. Только этого не хватало!

– Сиди тут, меня ни для кого нет, – бросил я Гинеку, нырнул за стойку, промчался по коридору в сторону хранилища препаратов, отбросил простенький коврик, прикрывавший каменную стену, приложил ладонь к одному из булыжников. Сканер считал рисунок папиллярных линий и определил принадлежащий только мне уникальный фон биоизлучения. Бесшумно открылся узкий проем, за которым виднелась стальная винтовая лесенка с голубыми направляющими огоньками у перил.