Андрей Мартьянов - Черный горизонт

– Ох, дебил!

– Ты поосторожнее в выражениях! Обижусь! ИР обязан проявлять уважение по отношению к человеку!

– Я просто называю вещи своими именами. Давай объясню на пальцах…

– Благо, теперь они у тебя есть.

– Не придирайся к словам. Истории известен единственный случай сосуществования двух различных цивилизаций, так?

– Люди и сообщество машинных разумов «Птолемея», – подтвердил я.

– У нас была и остается масса противоречий – среда обитания, жизнь в различных временных потоках, целью человечества остается создание материального, в то время как мы создаем нематериальное. Мы умеем только думать, за исключением случаев, когда получаем физическое тело и можем изменить материю. Гляди…

Нетико взял со стола лист тончайшего пергамента, быстро свернул игрушечный самолетик и запустил его в окно. Маленький планер упал возле тына, обносившего Берлогу.

– Искусственных разумов в Содружестве Сириус-Центра десятки миллиардов, каждому собственного андроида не предоставишь. – ИР похлопал себя по груди. – Мы вместе, люди и виртуальные личности, мгновенно нашли способ симбиоза. Мы придумываем, вы создаете. Все довольны. Идеальная гармония. Такая же гармония существует в живой природе – любые живые существа или охотятся друг на друга, или друг другу помогают ко взаимной пользе.

– Прописные истины, – усмехнулся я.

– Но почему тогда эти истины не действуют на Меркуриуме? Девяносто пять процентов существ, созданных Университетом Граульфа – если, конечно, поверить словам Николая! – относятся к человеку безразлично. Просто живут, охотятся на естественно эволюционировавших животных или своих сородичей и не включают вид homo sapiens в свою пищевую цепочку. Они являются составной частью «сказки», удивительный зверек лишь часть общего антуража. Зачем ему кидаться на человека, который заведомо сильнее и умнее?

– Не знаю.

– Во-от! После ночи Тройного затмения Зигвальд прямо говорил – некоторые из существ, напавших на Баршанце, всегда были мирными, человек их мало занимал. Почему так случилось, спрашивается?

– Тоже не знаю.

– Ну что ты заладил, как попугай! Думай! Ваш биологический вид придумал нас, всемудрых ИР! Значит, и сделать настолько простые выводы тебе вполне доступно!

– Вы не всемудрые, у вас просто намного больше времени для размышлений… Постой! Кажется, понял! Ты упоминал о коллективном разуме, верно? Он может направить действия «нейтралов» на своего основного противника?

– Неверно, – вздохнул Нетико. – Коллективный разум обязан действовать по пути минимального сопротивления, его должно интересовать собственное выживание, которое немыслимо в состоянии постоянного конфликта. Подсказка: «нейтралы» действуют по своей воле лишь отчасти.

– Внешнее управление? Кто тут распинался о том, что жизнью и эволюцией нельзя управлять?

– Управлять нельзя. А подталкивать к определенным действиям можно.

– Но зачем?

– Тебе предоставить сразу семь логичных версий?

– Давай! Мне любопытно!

– Первое: кому-то не нужно присутствие людей на Меркуриуме. Второе: кто-то на Граульфе решил, что «Легенда» себя изжила, и решил покончить с проектом, попросту его ликвидировав. Третье: Совет Первого Поколения зашел в тупик, не зная, как продолжать развивать «сказку», и специально вызывает раздражение населения, чтобы однажды покончить с «тварями», спровоцировав всеобщую войну против искусственной жизни. Четвертое: вмешательство инопланетян, полагающих, что Меркуриум находится в их сфере интересов – я имею в виду как Миры Конвенции, так и реальных «зеленых человечков». Пятое: разозленный на все сущее маньяк завладел секретами «Легенды» и решил отомстить за свои обиды настолько экзотичным способом. Шестое: в Университете пошли на рискованный и засекреченный эксперимент, пытаясь вывести «Легенду» на абсолютно новый уровень. И, наконец, седьмое: мы видим завершение грандиозного плана, разрабатывавшегося несколько столетий, – окончательное создание мира, где будет господствовать жизнь, сотворенная при помощи биомоделирования, а человек был лишь одним из инструментов, использовавшихся в конструировании Urbis Prenaturalis. Пока хватит?

– Ты параноик, – сообщил я Нетико.

– ИР не страдают психическими расстройствами, сколько раз можно повторять! Но ведь любое из предложенных объяснений реально? Соответствует общей картине мира?

– Погоди, а как в изложенные тобой варианты вписываются Риттер фон Визмар и его мятеж? Чего он хотел добиться?

– Противодействовал, – ответил ИР. – Противодействовал какому-либо из только что озвученных планов. Само слово «мятеж» подразумевает восстание против чего-то. Герцог Визмар не хотел власти или богатства, его вела вперед некая сверхценная идея, это подтверждают все наши наблюдения. Зигвальд и его бородатые дружки точно знают, почему был поднят мятеж. Готийцы малоразговорчивы, но по их виду и поведению я могу заключить: на совете рода мы услышим много неожиданного.

– Ты знаешь, что Николай отдал Зигвальду блокнот, который мы нашли в Морском замке?

– Разумеется. Очень странный документ, не находишь?

Я хотел ответить в том смысле, что готийские тайны опостылели до тошноты, но тут в гостевой покой зашел рыжий Гунтрамн. Как обычно не постучавшись.

– Вельможного господина фон Визмара и не-живого просят пройти, – сказал простец. – Хозяин приглашает принять участие в тинге младших сыновей рода. Без вас никак нельзя… Я провожу.

– Быстро переодевайся. – Нетико подтолкнул меня кулаком в плечо – жест, перенятый от Николая. – Пурпурная рубаха, плащ и украшения в сундуке. Среди варваров ты должен выглядеть как настоящий Визмар! Чего сидишь? Заставлять себя ждать нехорошо, нарушение правил вежества!

Гунтрамн встал у двери и молча ожидал, пока моя светлость не облачится достойно большого тинга.

Я встречал людей, утверждавших, будто перед покорением космоса человеку непременно следовало получить опыт в освоении похожей стихии – океана. Такой же непредсказуемой, опасной и зловещей. Толчок к бурному развитию наша цивилизация получила только когда освоила мореплавание, породившее эру Великих открытий.

Достаточно вспомнить о том, что большинство навигационных, лоцманских и прочих спецтерминов благополучно перекочевали с океанских кораблей в космос, даже топовые огни на межзвездных судах остались такими же, как столетия назад, – красный и зеленый.

Культура настоящего, исконного мореходства у нас в Содружестве Сириус-Центра возродилась только на планетах-океанах вроде Нуово-Корфу или Шестьдесят Первой Лебедя. Я как человек, выросший на «Эквилибруме» и проводящий едва ли не половину времени в перелетах, большую воду откровенно недолюбливал – катался, конечно, на океанских яхтах, когда прилетал на Корфу в отпуск поваляться на пляжах и отдохнуть от работы, но не более того. Море не для меня – то ли дело холодное безмолвие Вселенной! Я почему-то всегда считал, что нет постыднее смерти, чем утонуть.