Виталий Чернов - Сын Розовой Медведицы. Фантастический роман

— Непременно надо отыскать, — подтвердил Аркадий Васильевич. — Впрочем, друг о друге они, казахи, все знают. Так что отыщете. Но я хотел бы вам дать полезный совет. В расспросах о Жалмауызе будьте осторожны. Выпытывайте умело. Иначе пользы не будет. Казахи могут сделать вид, что вообще не понимают, о чем вы спрашиваете. Для них этот мальчик — табу. Не знаю даже, как вам все это удастся.

— Попробуем, — весело сказал Скочинский. Он был неунываем.

— Мне тебя, Аркадий Васильевич, сам бог послал, — улыбался Федор Борисович. — Да еще в качестве аптекаря. Нам очень нужен будет спирт и формалин.

— Господи, о чем речь! — выпалил тот. — Найдем! Много надо?

— Спирту литров пяток, ну и формалину столько же.

— Будет. Все будет, — заверил хлебосольный хозяин.

…На третий день вечером выехали в Талды-Курган, а затем, после небольшой остановки, направились на перекладных в Кошпал.

Бывший уездный городок встретил их запустением и безлюдьем. Разрушенный и сожженный в гражданскую войну, он так и не поднялся. Все здесь было убого и серо.

— А какое место было! Помнишь, Коля? — вздыхал Федор Борисович. — Смотри, вот здесь карагачовый парк был, а сейчас пустырь. Кусочек степи. Узнать трудно.

— Да-а, — тянул Скочинский, узнавая и не узнавая знакомые раньше места.

Одна Дина глядела на все большими восторженными глазами, по-прежнему была малоразговорчивой и отвечала односложно, когда с нею разговаривал Федор Борисович.

Аркадий Васильевич, провожая, дал им адрес своего знакомого аптекаря из казаков — Евлампия Харитоновича Медованова. К нему они и заехали.

Медованов, уже немолодой казак, похожий бородой на кержака, встретил приветливо, просил располагаться, как у себя дома. Но Федор Борисович поблагодарил и сказал, что поселятся они в палатке, им бы только пока, на первое время. И попросил помочь разыскать Ибрая. Евлампий Харитонович свел Дунду в караван-сарай, где обычно останавливались приезжающие в город степняки. Стали наводить справки, знают ли они такого. Оказалось, знают. Более того, его и искать не надо было. Ибрай работал в местной промысловой артели по заготовке пушнины. Обрадовались несказанно. Ибрай мог помочь не только купить лошадей, но быть и проводником.

По адресу отправились втроем. Помощь Медованова больше не была нужна. Ибрая отыскали в «Заготпушнине». Он просушивал на солнце шкурки, заботливо оглаживая каждую рукой. Тут же, прямо на траве, лежало несколько шкур лисиц, двух рысей с кисточками на ушах, три волчьих и одна барсучья. Все остальные были мелкие: горностаевые, кошачьи и больше — сурчиные.

Ибрай долго смотрел из-под наплывших на глаза век, оглядывая посетителей и, видимо, принимая их за агентов по заготовке пушнины, а потом поднял руки и крикнул:

— Ой-бай! Совсем старый стал! Лучшего своего гостя не признал! Неужели жолдас Дундулай?

— Он! Он! — воскликнул, смеясь, Федор Борисович.

Они обнялись.

Ибрай и в самом деле постарел. Черты лица расплылись еще больше, он несколько обрюзг, стал медлительней, очевидно, от покойной жизни. Радостный, словоохотливый, он повел их к себе в дом. Небольшая мазанка с плоской глиняной крышей стояла неподалеку от заготпункта. В крохотном дворике за низеньким дувалом просушивалась на куче карагача постель: кошмы, подушки, одеяла, два тканых коврика. В сторонке стояла летняя печурка с вмазанным казаном, тут же на кольях висела кухонная утварь. Возле печки возилась сердитая по виду, средних лет казашка в широком засаленном платье с серебряными монистами.

— Это моя жена, — пояснил Ибрай, немного сконфузясь. — Что поделаешь? Надо. Бала, сын, сиротой рос. Догляд нужен.

Федор Борисович и Скочинский понимающе кивали.

Ибрай что-то быстро и требовательно сказал жене. Та поклонилась гостям, но хмурое выражение с ее лица не сошло. Однако хозяйка оказалась расторопной. Быстро внесла в прохладную комнату с земляным полом нагретые солнцем кошмы, набросила на них один из ковриков и застелила скатертью.

Ибрай пригласил садиться. Мужчины, не задумываясь, подломили под себя ноги, крест-накрест, Дина же в не решительности стала оглядываться, не зная, как сесть, в какой позе. Ибрай, поняв ее смущение, с деликатным молчанием протянул плисовую подушку на вате. Дина села, подогнув ноги в одну сторону, одернула юбку на округлившихся коленях. Хозяйка еще принесла подушек, и гости разместились удобно. На скатерти появился поднос с чайником и четыре пиалы. Потом баурсаки [4] Баурсаки (каз.) - кусочки кислого теста, испеченные в масле. , ломтики овечьей брынзы и канифольного цвета кусочки варенного в молоке сахара. Затем хозяйка принесла и самовар, большой, ведерный, желтой начищенной меди. Села у самовара и стала разливать пахучий чай, наливая его в пиалы малую малость. Федору Борисовичу и Скочинскому это было знакомо: горячий чай в малых дозах не обжигал губ и полностью сохранял духовитость и вкус.

— А где же сын? — спросил Федор Борисович.

— В школе гуляет, — ответил хозяин с гордостью. — Шибко грамотный стал.

— Какая же теперь школа? Лето.

— На экскурсию пошел. В горы. Учитель повел. Хороший учитель. Много разного ума дает. Моего сына хвалит больше всех…

Бесстрастная, неулыбчивая казашка нахмурилась, молча посмотрела на Ибрая. Тот осекся, замолчал, потом стал спрашивать, где и как это время жили его друзья. Федор Борисович и Скочинский не торопясь, как и положено было в застольной беседе, рассказывали.

— Значит, ученые люди стали? Хорошо, ах, хорошо! — покачивал Ибрай головой, на которой уже четко пробивалась ржавая седина. — Я шибко завидую ученым людям. Больно охота, чтобы сын тоже ученый стал…

Жена опять нахмурилась, губы сердито зашевелились.

— Айтма! — резко сказал хозяин. Настроение у него было явно испорчено. — Айда бар, махан кирек! [5] Молчи! Ступай, мясо нужно! (каз.).

Хозяйка, только подливавшая чай гостям и мужу, сама не пила. Получив приказание, встала и вышла.

— Вот шайтан баба! Мыстан [6] Мыстан (каз.) - ведьма. , - проворчал он ей вслед. — Так все хорошо. Хозяйка да, хорошая, жена хорошая, а вот малайку не любит. Наверно, гонять надо…

— Ну зачем же гонять? — улыбаясь, рассудил Федор Борисович. — Надо внушить: ребенок, мол, сирота, ему нужна мать. Кто же о нем побеспокоится?

— Ой! — Ибрай безнадежно махнул рукой. — Я так много ей калякал. Не понимает. Сперва вроде хорошая была, а потом сдурела. Своего дитя нет. Рожать не может. Кто виноват? — говорил он отрывисто и возбужденно.

Когда мясо было подано и хозяйка удалилась, соблюдая обычай, разговор снова обрел спокойный, уравновешенный характер.

— Ибрай-ага, — сказал Федор Борисович, — хорошее угощение располагает к хорошему разговору. Мы сюда приехали по важным делам. Наша экспедиция научная. Мы едем в горы, чтобы там изучать жизнь зверей и птиц. Нам потребуется знающий эти места проводник. Потребуются лошади и под седло и под вьюки. Вы здесь всех знаете. Помогите, пожалуйста.