Феликс Дымов - Аленкин астероид

- Ладно. Волоки схему. Скис, значит, Остапка твой?

- Захандрил слегка, - небрежно и в тон ему ответила я. - Туня, неси Остапку. И схему приготовь.

Туня почему-то появилась не сразу. Антенны обвисли, глаза отводит. В одной руке кукла. В другой схема. Еще две с инструментами на подхвате. Движения вялые, и ни полсловечка лишнего. Сама на себя не похожа.

Начали мы ремонт. Дядя Исмаил командует. Я болтаю о чем попало - как зубной врач, чтобы больного отвлечь.

А Туня, значит, чинит, то и дело роняя инструмент. Так у автоматов бывает, когда они посторонней задачей заняты, на остальные дела напряжения не хватает. Если бы роботы умели болеть, я бы решила: как раз такой случай. Но ведь они не умеют, уж я-то знаю...

Незаметно-незаметно собрали мы Остапку. Одела я его, спать положила, чтоб не путался под ногами. Смотрю, дядя Исмаил исчез. Одни камни между звезд мельтешат - у меня здесь и то голова закружилась. Каково же ему там? На миллионы километров вокруг ничего надежного, твердого. Ни тропки. Ни столба. Ни человеческой руки. Стиснула я зубы.

И спокойно поинтересовалась:

- Кому ты там поклоны отбиваешь?

- Ботинки проверял. Ноги мерзнут.

Не понравилось мне это. Вот честное слово, не понравилось.

Пилот за бортом, в своей рабочей обстановке, - и пожалуйста, аварийная ситуация. Безобразие!

В это время в комнате появились оператор дальних передач и три его помощника с камерами. Две камеры по углам расставили, взяли настенный экран в перекрестье объективов.

Третью - маленькую - навесили на мой браслет. И очень вовремя. Теперь я могла как угодно шевелиться - изображение не пропадало. А то у меня локоть заныл - руку к экрану выворачивать.

Я и рта не успела раскрыть, как операторы вышли в эфир:

- Наши телекамеры установлены в квартире племянницы героя Алены Ковалевой, имеющей оун-контакт с Исмаилом Улаевым. Мы начинаем репортаж с традиционного вопроса:

как вы себя чувствуете?

Я хотела ответить "нормально", но спохватилась, что вопрос не ко мне обращен. А дядя Исмаил - вот ведь только что морщился, от того что зябли ноги, - сразу заулыбался, будто узнал в операторе близкого друга:

- Спасибо. Отлично.

- Вы не могли бы объяснить, о чем вы подумали, бросаясь в пространственный провал?

- Да по правде сказать, ни о чем. - Дядя Исмаил нерешительно погладил себя ладонью по шлему: у него привычка лохматить в задумчивости волосы, если, конечно, шлем не мешает. - Когда камни выдавились и проглянули Ганимед с Церерой, я догадался, что Свертка прошла через Пояс Астероидов. А там возле Цереры племяшкин астероид летает, к восьмилетию ей подаренный. Я и подумал: втянет его в Провал и через ТФ-контур в какую-нибудь немыслимчю даль выбросит - в чужое созвездие. Жалко мне подарка стало, я и кинулся его вырччать. По пути уж как-то за "Гало" испугался...

Ну, дядя Исмаил! Все бы ему шутки шутить, даже в такую минуту. Он же подвиг совершил! Сам-то, правда говорил недавно: "В космосе, Олененок, не до подвигов. Там работать надо. Да так, чтоб дело шло без сучка без задоринки: слаженно, точно. А подвиг - это состояние экстремальное, чрезвычайное то есть... Скажем, когда стрясется что-нибудь непредвиденное: или ошибется кто, или бедствие нагрянет стихийное..." Но разговоры разговорами, а сам каков! Герой дядя Исмаил, да и только!

- Неужели и о личной безопасности не подумали? - допытывался оператор.

- Не успел как-то... Подумал бы - ни за что не полетел!

Ишь как для телезрителей старается!

- Что, на ваш взгляд, произошло при запуске?

- Кто ж его разберет? - по своему обыкновению, дядя Исмаил прикинулся простачком. - Вам бы надо с учеными потолковать.

- Наверняка и у вас есть предположения!

- Если разрешите, я своими поделюсь!

Экран мигнул, и в кадр неторопливо вплыл Читтамахья, Главный ТФ-конструктор. Он только теперь вынул изо рта обломок чубука, улыбнулся, показав белые-пребелые зубы на смуглом лице:

- Привет, Исмаил. Получили сигнал с "Гало": "Свертка пройдена. Пытаемся определиться. Горбачев". Так что у Виктора порядок. Благодаря тебе...

- Да ну, вы уж скажете! - Дядя Исмаил даже смутился.

Читтамахья не стал спорить. Он рассказал телезрителям,

что электронные машины успели рассчитать силу отдачи при Свертке. В лабораторных опытах и при маломасштабном искривлении Пространства эта отдача до сих пор не проявлялась.

В будущем неожиданностей не предвидится. Стартовый куб со стороны Солнечной системы заслонят защитным экраном.

Роль такого экрана в период неустойчивого равновесия запуска сыграл корабль разведчика Улаева: из фокуса ТФ-контура энергии его двигателей вполне хватило на восстановление импульса. К сожалению, в момент старта "Муравей" буквально разорвало напополам. Поврежденную капсулу унесло вместе с "Гало". А космонавта выкинуло в Пояс Астероидов. Сейчас в эгу точку мчатся спасательные корабли. Можно рассчитывать, часа через два окажутся на месте...

Как эти два часа прошли -лучше и не спрашивать. Голова моя гудела от перенапряжения. Я крепилась изо всех сил, но, боюсь, не всегда была на высоте. И то сказать: меня же ни на миг не оставляли в покое. Я прямо физически ощущала на себе милчиарды глаз... Поэтому когда Таня забежала к нам, я ей даже обрадовалась. Но поболтала с ней всего минуточку, лишь бы она не обиделась: боялась наскучить дяде Исмаилу нашими делами! Просился еще Шурка Дарский. Так с ним я не церемонипась, запросто вон выставила не хватало еще время терять с этим противным спорщиком, когда меня каждую секунду транслируют на весь эфир!

Очень меня тетя Кима расстроила. Приехала. Обнимает меня. Гладит по голове. Целует. А сама от экрана не отрывается. Я поежилась, высвободилась, утешаю ее:

- Ну ладно, ладно, тетя Кимочка. Все будет хорошо!

И дяде Исмаилу мысленно передаю, чтоб в эфир не просочилось:

"Считай, не мне этот поцелуй предназначен, а тебе!"

"Поговори, поговори, дерзкая девчонка! - так жс мысленно отвечает мне дядя Исмаил, показывая, как он ужасно сердится. - Вот переключу на нее связь - будешь знать!"

"Раньше надо было думать! - насмехаюсь я над ним без зазрения совести Хоть теперь, вернешься, счастья не прозевай..."

"Само собой. Тебя не спрошу".

Пока мы с ним препирались, тетя Кима чуть успокоилась.

Села в угол дивана - бледная, смирная, жалко мне ее, сил нет! "Что бы вы, мои дорогие, делали без меня, слава оунам!

Каким бы образом свиделись?" Гордость меня распирает неимоверная, внутри не помещается. Но я взяла себя в руки, погасила посторонние чувства, опять на одном дяде Исмаиле сосредоточилась. Мама с папой по комнатам на цыпочках ходят. Размещают гостей, беседуют с корреспондентами. И оба хмурятся. Наверное, считают, неполезно мне на весь мир выставляться. Боятся, зазнаюсь. Вот чудаки! Для чего мне зазнаваться? Хорошо бы Алик-обратил внимание, как я мужественно веду себя в чрезвычайной обстановке. А так, чего в этой славе особенного?!