Ант Скаладинс - ПАРИКМАХЕРСКИЕ РЕБЯТА. Сборник остросюжетной фантастики

На секунду в голове Алехина промелькнуло: розыгрыш! Сонька куражится. Подбила кого-нибудь, а теперь радуется: сволочь ты-де, Алехин.

А он еще помог ей все-все застраховать.

Но что-то мешало ему утвердиться в этой мысли.

Светлаеву он объяснил: — Все варианты… Сам ведь знаешь, хочу получить нормальную квартирешку… Ты-то вот в туалет бегаешь не на улицу…

Сержант Светлаев знал, что такие домики, как у Алехина, обмену не подлежат, но промолчал.

— Молодцы какие, — мямлил Алехин. — Вот везде разыщут.

— А зря, — веско заметил сержант Светлаев. — Мой домашний номер разглашать не полагается. Это ни к чму. Непорядок.

— Да какое ж тут разглашение… Ведь работают…

Почему он так сказал, он и сам объяснить не мог. Сержант Светлаев смотрел на него все более подозрительно. Даже потянул на себя широким сибирским носом, но ничего такого не унюхал. И все же насторожился, закаменел. Только кивал на быструю смятенную речь Алехина.

Ну да, менять надо домик. Вот запалят его митингующие под горячую руку, им все равно кого жечь…

Сержант Светлаев только кивал.

Несмотря на медлительность, он уже переоделся, достал с антресолей алюминиевую канистру. Алехин опять обрадовался: посидят, выпьют пивка. И нервно про себя хохотнул: вот рак только не по зубам. Даже сержанту не по зубам. И решил: обойдется. Вот возьмут они по паре кружечек, потом он и раскроется: смотри какой рак, не сломай зубы. И оба похохочут.

Пивной киоск был закрыт.

— Хоть на Чукотку езжай, — рассердился сержант. — Нет пива.

— А что, на Чукотке есть?

Светлаев не ответил. Стоял, насупясь, прикидывал, где может быть пиво. Всерьез настроился на отдых.

— Вот смотри туда, — указал Алехин. — Вон туда, за мой домик. Там переулочек, лужа поперек. Знаешь?

— Еще бы, — хмыкнул сержант. — Мой участок. Только там пивных точек нет.

— Пивных точек нет, только место все равно гнусное.

— Почему? — удивился сержант.

— Меня там вчера трое встретили.

— Кореша?

— Какие кореша! Алкаши проклятые. Всяко меня унизили, катали по грязи, сапогом пинали в лицо.

— Прямо в лицо? — сержант Светлаев с каким-то особенным профессиональным интересом смотрел на Алехина. — Что-нибудь отобрали?

— Не отобрали. Унизили.

— А-а-а, унизили… — интерес Светлаева спал. — Это что, Алехин. На сегодня есть города, где каждая вторая женщина изнасилована. Вот, Алехин, как подскочила преступность.

— То есть как это каждая вторая? — оторопел Алехин.

— А вот так.

— У меня в Кемерово три сестры. Это что ж, две из них уже изнасилованы?

— Ну, это как считать, — уклонился сержант от прямого ответа. — Если по четным, то одна, а по нечетным — две получается.

— Куда ж милиция смотрит?

— У меня нормально. У меня на участке тихо, — поставил Алехина на место сержант. При этом он смотрел на Алехина укоризненно.

— Да как же нормально, Сема? Я ж тебе говорю, вчера, в этом вот переулочке, встретили меня трое. Унизили. Сапогом пинали в лицо.

— Прямо в лицо?

— Ну да. Сколько мне повторять?

Ссора, в общем, получилась нелепая. Оба, конечно, погорячились.

«Ты тайну моего телефона разгласил!» «А у тебя участок запущен!» «У тебя на лице ни одной царапины нет!» «А я говорю, ты запустил работу!» «Ты органы, вижу, очерняешь, Алехин!» «А ты, участковый, отказываешься меня защищать!» И так далее.

Позже, рассказывая мне всю эту историю, Алехин клялся, что вот не хотелось ему ссориться. И сержант ругался, но смотрел на него с некоторым недоумением. Оба они вроде как зациклились не по делу, а ведь до пива так и не добрались. Головы трезвые, ясные, только холодок в груди. Ну, он, Алехин, не знает, что там в груди у сержанта, но у него точно стыл такой холодок. Он и ругался, похоже, чтобы поскорее отделаться от Светлаева. Сперва шел к нему, звал на рака, а тут вдруг захотел отделаться. Хорошо еще, не превысил меру. Вот ляпни чего посильнее, сержант и свел бы его куда надо. Но до этого, к счастью, не дошло, хотя разошлись они крайне недовольные друг другом. Алехин, естественно, потопал домой, плюнул на безобразный прибор математика Н. и увидел, что кривую на экранчике снова зашкалило. Весь в предчувствиях он обернулся, хотел окликнуть сержанта, Светлаев твердой походкой уходил в тот самый злополучный переулок. Не вернешь.

На работу Алехин решил не выходить. Чувствовал, не способен убедительно говорить с клиентами. Помня о раке, перерыл грязную, мокрую одежду, но рака не нашел. Простирнул одежду, развесил на веревке, натянутой между деревьями в садике. Кривую на экранчике прибора профессора Н. снова зашкалило, он снова сплюнул. Черт их знает, этих алкашей, припрутся еще: мы тебе рака давали, где рак? Зря, пожалуй, поссорился с сержантом.

Потом Алехин вспомнил про газетную вырезку, врученную ему пенсионером Евченко. И опять дохнуло на него холодком, ибо статья в газете так и называлась: «Когда взорвется Черное море?» Это что же такое?

«Судьба Черного моря, — прочел он, не веря своим глазам, — судя по результатам последних научных экспедиций, оказалась на весах жесткой, пожалуй, даже жестокой альтернативой: мы можем стать свидетелями небывалой экологической катастрофы, число жертв которой сегодня никто не возьмется подсчитать…» «Никто не возьмется подсчитать? А математик Н.?» — глупо подумал Алехин.

И опять холодок тронул его душу: он-то тут при чем? Ему, Алехину, своих проблем мало? Зачем ему знать, горит или не горит вода, взорвется или нет Черное море?

Нет, решил он, надо идти к Светлаеву, помириться, покаяться: вот ходят тут всякие, угрожают, рака подсунули…

И вспомнил: нет рака. И на лице никаких следов. А ведь сапогом пинали. Тоже мне патриоты: наше — ваше. Гринпис! Это он так про тех алкашей подумал.

«О крымских событиях конца 20-х годов (землетрясение силой 8–9 баллов), — читал Алехин, — остались самые разные свидетельства, например, недавно рассекреченный рапорт начальнику Гидрографического управления Черноморского флота по данным военных постов наблюдения и связи на мысе Лукула, Константиновском равелине (Севастополь) и в Евпатории. Приводим выписку.

«В море землетрясение сопровождается появлением огня: пост Лукула 0 ч. 42 мн. — столб пламени продолжительностью 5 сек., Евпатория 2 ч. 48 мн. — на море вспышки огня белого цвета, Севастополь 3 ч. 31 мн. — по пеленгу 255 вспышка огня высотой 500 м, шириной 1,5 морской мили, пост Лукула 3 ч. 41 мн. — по пеленгу 260 замечена огненная вспышка высотой около 500 м, шириной около 1 морской мили».

«Что это было? Откуда на море гигантские всполохи огня? Что там могло гореть? — Алехин стопроцентно разделял тревогу и недоумение автора статьи. — Ответить на эти и на многие другие вопросы, проведя срочные исследования тогда, шестьдесят с лишним лет назад, было бы, конечно, легче. Увы, бесценные документальные свидетельства о необычайном явлении остались тогда недоступными для науки. С соответствующим грифом они легли в архивы ВМФ, хранящиеся в Ленинграде. В чем заключался секрет произошедшего? От кого? Вопросы, понятно, чисто риторические».