Пол Андерсон - Орион взойдет (с примечаниями переводчика)

Микли махнул рукой.

- Конечно, - согласился он. - Мы не можем поставить гарнизоны по всему земному шару и не сделали бы этого, даже располагая соответствующей силой. Поэтому нам необходим Орион и крупная система, обслуживающая карающую длань небес. Поэтому на мирные исследования мы не выделим почти ничего, пока не построим отдельный флот специально для этой цели, а на это уйдет уйма времени, в особенности учитывая, что вложения капитала не посыплются на столь дорогое и ненадежное предприятие. Но даже если я и не прав, Дренг с невероятным оптимизмом оценивает темпы работ. Он закрывает глаза на все возможные социальные и экономические неурядицы. Тем временем каждое общество, в том числе и наше, будет преображаться. Сам Орион, положивший руку свою на старый штурвал маураев, гарантирует это... но характер изменений предвидеть трудно. - Он ухмыльнулся... ну точно акула. - За исключением одного: мы никогда... никогда не позволим Земле превратиться в обитаемый парк, обслуживаемый заводами, разбросанными по всей Солнечной системе. В природе человека - гадить в собственном доме.

После недолгого молчания, когда говорил только вентилятор, Ваироа шевельнулся в кресле и негромко спросил:

- Если ты так мало веришь в свое дело, почему же служишь ему так преданно?

- Это самая веселая игра в нашем городе, - возликовал Микли, - и закончится она пышным фейерверком. А почему ты служишь своей цели?

- Потому что не сомневаюсь: ты прав; если вы победите, ничего другого нам ждать не придется, все будет, как ты сказал.

- Какая тебе разница?

- В моей природе быть наблюдателем. - Маурай помолчал, а потом деловито добавил:

- Мы с тобой рождены, чтобы убивать друг друга: я - тебя, а ты - меня. И посему мы можем быть более откровенны между собой, чем с кем бы то ни было на Земле.

3.

И снова виноделы сотворили свое смиренное чудо, Чтобы соединить вас с годом, давно миновавшим, Унесенным порывом осеннего ветра.

В нем память о пламенеющих виноградниках, Ясная, как твой дух, которому в путь уходить, И судьба уносит его навсегда. Но куда - Так быстро, и рано, и так нежданно?

Так пригубим же лето, что дремлет внутри чаши, Вспомним солнцем позолоченного сокола, Что замер в небе, крылатый, как наши сердца, И музыка, музыка без конца.

Вином обновленный, я твой любовник навеки.

***

Плик закончил эту песню перебором аккордов и отложил гитару. Левая рука его потянулась к стакану, правая легла на грудь молодой женщины, сидевшей возле него. Он улыбнулся и чмокнул ее в щеку.

Аплодисменты запорхали по залу. После обеда столовую переоборудовали в таверну, названную "Каблук сапога". Никто не знал, как это вышло, но всякий знал почему: с незапамятных времен у северо-западных инженеров была поговорка - "инструкции напечатаны у тебя под каблуком". (Бар представлял собой стойку, на которой выстроились бутылки, и рядом бочонок с пивом; клиенты обслуживали себя самостоятельно, бросая деньги в кувшин по принципу - кто сколько может. Свет причудливых ламп сменил флуоресцентные панели, создавая ощущение праздника в романтических сумрачных уголках. Свежий запах сосны помогал изгнать запах горелого жира, табака, марихуаны и гашиша. Лишь кучка питухов сидела еще на скамейках в столь поздний час.) В неделю каждому предоставляется один выходной - в разные дни, но не все пользовались ими, как и отпусками: главным был Орион.

- Для кого ты сочинил эту песню? - спросила молодая женщина. Прежде, когда в комнате было полно народу, Плик сопровождал свои номера посвящениями, зачастую достаточно откровенными.

- Для тебя, милочка, для тебя... для кого же еще? - мурлыкал он, отпив огнедышащего местного виски.

Лисба Ямамура свела брови, пригубив шерри.

- Мм-м, в таком случае ты зачем-то назвал меня Лозой и утверждал, что мы знакомы с незапамятных времен.

- Поэтическое преувеличение, - соврал Плик.

Крепкая девица с пикантным, чуть азиатским лицом... живая и смышленая, работала в технической библиотеке. Она искоса глянула на него.

- Выдумываешь ты все. А по-моему, это ты написал для другой женщины, там в Юропе, и просто перевел на англиш, пока мыл тарелки.

Днем Плик работал на кухне, где не хватало рук, а вечерами пел - ради выпивки и чаевых; здесь он преуспевал, поскольку развлечений было немного.

- Нет, что ты, - возразил он. - Не буду спорить, основу произведения я задумал там, пользуясь некоторыми литературными мотивами, но, повстречав даму, достойную чувств...

- Ладно... - улыбнулась она, - Буду вежливой: считай, что я верю тебе... очаровательный негодник. - Губы его скользнули по благоуханным иссиня-черным волосам. - К тому же ты иностранец. Это волнует. Мы здесь живем в такой изоляции...

- Так ты завтра не работаешь?

- Нет, у меня выходной.

- Я тоже. Можно бы и развлечься. А ты не торопишься? Мне так одиноко.

- А твои друзья...

- О, мои сотрудники и соседи по холостяцкой секции - народ добрый, внимательный, но, откровенно говоря, чужды мне; к тому же все они мужчины. Иерн и Роника приглашают меня к себе выпить и поболтать, но не часто. Почти все время они заняты делами и друг другом. Ваироа же... после освобождения Ваироа наблюдает.

- А капитан Карст? Я слыхала...

Плик скривился:

- Зачем я ему? Этот кот всегда найдет себе более жирную мышь.

Лисба чуть отодвинулась от него.

- Кого ты имеешь в виду? Маурая?

Икнув, тот выпил.

- Нет, псов, бегущих по его следу. Он должен перехитрить их, успеть забежать к ним в конуру и загрызть их щенков. А мыши - это мы, простые люди, беспомощные и несчастные, миллионноликие. Более того, когда загорится наш мир, он свернется клубком и, согревшись у огня, примется мурлыкать.

- Мне не нравится твоя речь. - Она отодвинулась подальше.

- Прошу прощения. - Он выговаривал слова подчеркнуто точно. - Быть может, я что-то сказал не так. Слишком много выпил. А давай не будем допивать и...

- Э, нет, подожди, мистер! - Она выпрямилась и яростно взглянула на него. Те, кто еще оставался в зале, не могли слышать их негромкие голоса; все разговаривали, не обращая ни на кого внимания. Уединение, редкое в комплексе Орион, ценилось в Союзе. - Я хочу понять, о чем это ты... Микли Карст для нас вроде героя; ты ведь не знаешь всего, что он сделал ради проекта. Если же он для тебя плох, значит, плохи и все мы.

А я в этом сомневаюсь.

- Я тоже, я тоже, - торопливо сказал Плик. - Не будем обсуждать его геройство. Вы делаете это из самых честных побуждений, намереваясь облагодетельствовать весь мир. Ты довольна?

- Э, нет. - Ноздри девушки расширились. Даже в сумраке ему показалось, что она побледнела. - Ты хочешь сказать, что мои коллеги и я подобны слепым глупцам, служащим делу, способному повлечь за собой новый Судный День? Это симптомы той же самой истерии, что въелась в плоть и кровь маураев... Я думала о тебе лучше. На самом деле.