Пол Андерсон - Орион взойдет (с примечаниями переводчика)

Горечь хлестнула назад.

- Не надо приказывать мне, что делать. Мы бы не попали в эту ситуацию, если бы ты не предала нас.

Роника осела в свое кресло и закрыла ладонями лицо. Из кресла пилота Иерн услышал, как пролетел тихий стон.

Он посмотрел наружу. Корабль висел носом к планете, на высоте ста пятидесяти километров. Освещенная солнцем Земля манила своей красотой.

Прямо под ним раздвигалась гряда облаков. В разрывах проглянуло бирюзовое игривое море... Земля - бурая, рыжая, покрытая свежей зеленью. На глазах его облака расступались. На севере небеса были чисты - над лесами и полями Юконской котловины, над серебристой жилкой реки вплоть до снежных пиков, вздымающихся в лазури, переходящей в полную звезд черноту.

Над облаками повис блеклый шар. На таком удалении он казался диском примерно в половину полной луны. Там и сям металл на ней отбрасывал свет свирепыми искорками.

- Вызываю Скайгольм, вызываю Скайгольм, - скрежетнул Иерн в собственный передатчик. - Джовейн, отвечай: ты не посмеешь этого сделать! Честь аэрогенов и духи предков запрещают тебе!

Безусловно, его слышали в аэростате. Иерн говорил на частотах, на которые был постоянно настроен главный приемник. В ответ на его прежнее обращение верховное командование маураев согласилось подсоединить его к своей всемирной радиорелейной сети, пока Иерн кружит вокруг планеты. Слушали агенты Джовейна, слушал и сам Капитан, как Роника разговаривает со своим прежним начальством. Но Джовейн не отвечал... не отвечал.

"Орион" вновь уходил на север по почти полярной орбите, которая пронесет его над Нозеланном и - когда Земля повернется - над Франсетерром. Съежившийся аэростат остался внизу со злодейским полумесяцем на лике. Корабль торопливо погружался в ночь.

Роника плакала. Слезы текли по щекам и капельками рассеивались в микрогравитации. Лучи заходящего солнца искрились на них, как на бриллиантах. Собственные слезы Иерна - непролитые - застряли в горле.

- Это не блеф, - сказал он тяжелым тоном. - Я не знаю Джовейна достаточно хорошо, но понимаю, учитывая психологию аэрогенов, насколько серьезно он ввязался в эту историю. Обычно никто не угрожает, если не готов исполнись свои угрозы. Кроме того, возможны личные мотивы. Месть заставила его пренебречь разговором со мной. Я должен увидеть, как он разрядит свои лазеры - это еще одна доза мести.

- Милостивый Иезу, - прошептала Роника... неверующая.

- Волкам следовало бы сдаться, чтобы сохранить хотя бы свои жизни, на прочее рассчитывать нечего. Но это не будущее, а труп. Что же выходит - они фанатики, такие же безумцы, как их враги?

Она подняла голову.

- Не говори этого! - взорвалась. - Это свободный народ! - Она осела. Некогда я принадлежала к ним.

Он схватил ее за плечо:

- Ты до сих пор принадлежишь к ним, дорогая. Дренг был с тобой... справедлив... учитывая всю тяжесть его положения. - И скорбным тоном добавил:

- Мы с тобой полагали, что поступаем правильно: иначе, вне всякого сомнения, болото лжи и бесчестия засосало бы всех.

Под его рукой она напряглась и поежилась.

- Ну да! Это же мой народ, мой народ! - скорбела она. - Теперь погибнет все, о чем они мечтали, и их ждет рабство.

"Преувеличение, - подумал он. - Покорность, а не рабство, и маураи будут мягкими господами.

Тем не менее господами.

Плик.

Почему я вдруг вспомнил Плика, с какой это стати?

Той ночью в Сиэттле, в дождливом краю, я видел, как восстает в величии прежний мериканский дух, столетиями дремавший, повергая в дрожь основания мира... Вот потому-то и скорбит моя возлюбленная: она плачет по душе, которая оставит ее народ.

Ее народ, стремившийся к звездам".

Его кольнула мысль: "Какая же душа останется в Скайгольме?"

Темнота, в которую влетел корабль, затопила его; Иерн, едва дыша, повис в ней со сжавшимся сердцем.

Роника ухватила его за руку. Он увидел рядом с собой ее лицо, на котором горе покорилось любви и заботе, и услышал:

- Иерн, дорогой, что с тобой? Все в порядке?

- Да, я... да... - Он попытался взять себя в руки. - Да, я только что задумал ужасную вещь.

Она обхватила себя за плечи:

- Что?!

Собирая силы, он отвернулся, никогда не приходилось ему совершать большей жестокости, чем высказывать эти слова здесь, в небе на спокойно несущемся блестящем корабле... Просторно раскинулся арктический океан, морщинистый, покрытый белыми пятнами. Айсберги, пришедшие с севера облака припадали к волнам, синева их отливала заточенной сталью.

Наконец он сказал ровным тоном, глядя мимо нее:

- Мы можем спасти их. Твою родню и даже, быть может, Орион. Чтобы совесть твоя была чиста. - Втягиваемый воздух мило свистнул между ее зубами. - Конечно, мы можем потерпеть неудачу, - добавил Иерн. - .Да, в любом случае, если мы рискнем, то скорее всего погибнем.

2.

- Ваше Достоинство, - проговорил голос Эшкрофта Лоренса Мейна, полдень миновал, ваш ультиматум отвергнут, а погода в настоящее время помогает нам. Мы готовы продолжить обстрел.

- Приготовьтесь, - ответил Джовейн. - Но не начинайте огонь, пока я не приду в центральный командный пункт.

Он выключил интерком и сел за стол. "Почему? - удивился он себе. - Мое присутствие там не является необходимым. Я могу оставаться здесь, отдавать приказы и не видеть, что происходит.

Я должен, - знал он. - Я нуждаюсь в этом мучении. Я думал, что молчу, чтобы помучить Иерна; нет, я просто не смел ответить..."

Тишина поглотила его - если не считать вечного шепота небесной твердыни. Джовейну чудились в нем какие-то слова, которых, к счастью своему, он не мог расслышать. Он поспешно поднялся, задев кресло ногой. "Никаких колебаний, - приказал он себе. - Выполняй свое решение, верши собственную судьбу".

Минуту, впрочем, он побыл в своем кабинете, Взгляд его обежал реликвии, перешел к Декларации, прикоснулся к портрету Чарльза... после всех этих веков на основателе почти не было лица. Джовейн повернулся и широким шагом отправился к выходу. Минуя пустоту переходов и ребра аэростата, он пришел в зал, полный пультов, приборов и экранов. Иностранные техники колдовали над пультами. Было нервно и холодно. Брата Фейлис не было видно. Он находился среди своих гвардейцев; Маттас, Реви и Яго присутствовали, как подозревал Джовейн, по причинам, не ясным для них самих. Маурай и эспейньянец отдали ему честь, как подобает лицу его ранга. Маттас припал к экрану. На нем виднелся молочный край облака, а под ним хребты, долины, береговая линия, залив... пятно, которое было Кенаем.

- Начнем с города, пусть горит, - предложил учены. - А потом дадим им возможность одуматься... понять, что мы не шутим, прежде чем приступить к деревням и фермам.

Иррациональный гнев зашевелился в Джовейне. "Кто здесь Капитан? Кто приказывает здесь? - Ужас: