Михаил Тырин - Контрабандист

Я оттолкнул его, уперся окровавленными руками в пол и каким-то чудом встал на ноги. Вокруг клубился едкий дым, но у меня не было сил даже кашлять. Я увидел на полу и на стенах блестящие красно-желтые ошметки, это был, без сомнения, Макс. Только по частям.

Как-то от этих видов сразу потяжелело в груди. И ноги опять стали ватными. И в глазах начало темнеть. Я пошатнулся и схватился за стенку. Потом сполз по ней и некоторое время удерживался, стоя на коленях.

– Укол! – позвал я, но вышел только булькающий хрип.

– Я ни хера не понимаю! – донесся наконец голос Крэка. – Повтори!

– Прошивка… – пытался выдавить я. – Прошивка… нужен укол…

Не знаю, удалось ли ему что-то понять. Впрочем, кое-что удалось. Он понял – и это было видно по его лицу, – что со мной на руках он отсюда не выберется. А сам я уже не ходок – это тоже прекрасно понятно.

– Грач! – доносилось до меня сквозь тысячу ватных одеял. – Слышишь, Грач?! Я за тобой вернусь. Запомни, я тебя найду и вытащу. Что бы ни случилось!

Какое-то время я еще мог видеть его лицо, потом оно снова превратились в мутное пятно.

Скоро исчезло и пятно. Остался лишь мрак.

Наконец-то все хорошо. Слава тебе, господи, кончились мытарства, опасности и неопределенность. И я опять просыпаюсь в своей светлой квартире, в чистой уютной постельке, чтобы позавтракать кофе с молоком и огромным бутербродом с ветчиной и зеленью.

Солнышко щекочет веки, упрямо заставляя оставить кровать и начать новый день. Я сладко потянулся и открыл глаза…

Какого черта?

Не было солнышка. И не было постельки. Только унылый свет из какой-то щели в стене и куча тряпья. Воняло плесенью и машинным маслом. Вдобавок я дрожал от холода и сырости, а кроме того, жутко хотел есть.

Я поднялся на неверных затекших ногах и доковылял до щели. Свет улицы с непривычки резанул глаза, но это быстро прошло.

Ну и дела…

У меня был совсем небольшой угол обзора, но его хватило, чтобы понять, в какой заднице я оказался. Я видел несколько надувных палаток и войсковой вездеход, уткнувшийся носом в кучу слежавшихся опилок. На боку – знакомая эмблема. Неподалеку ошивались несколько людей в серой мешковатой униформе. Один из них сидел, подложив под задницу шлем, и старательно чистил ручной пулемет. Отчищенные детальки были красиво разложены на тряпочке.

Ну, все, абзац. Приплыли.

Я осмотрел свою, с позволения сказать, комнату. Это был какой-то старый фургон, который, видимо, провалялся тут немало лет, прежде чем стать моей Бастилией. Пары минут осмотра хватило, чтобы убедиться: выковырнуть болтик или отогнуть панельку у меня не получится. Побег невозможен.

Я недолго поразмыслил, потом начал долбить ногой в дверь. Хуже мне вряд ли будет, а вот пожрать наверняка дадут. Тогда, на сытый желудок, и думать будем.

Подолбив и не дождавшись ничьей реакции, я вновь прильнул к щели в стене. Люди в серой форме стояли неподалеку и задумчиво рассматривали мой фургон. Чистильщик пулемета поспешно собирал свои детальки в единый механизм. Судя по всему, ожидалось прибытие начальства.

Дверь открылась. Солдаты встали полукольцом, тыча в меня стволами. Напугали, блин, ежа голой задницей…

– Хоро-о-ош! – усмехнулся кто-то странно знакомым голосом.

Я и в самом деле был «хорош». Весь изодранный, побитый, в засохшей грязи, с кровавыми корками на лице, я напоминал мифического героя, выжившего после битвы с вампирами в городской канализации.

– Ба-а! – произнес я, разглядев наконец знакомое лицо. – Гарнизонный старшина Локтев! А я-то надеялся, что ты, сука, сдох в каком-нибудь подвале страшной смертью.

Старшина тоже был одет в серую форму. Только «Лайзы» при нем уже не было. Вместо нее – компактный пистолет-пулемет, небрежно заткнутый за ремень. Офицерское оружие, если я не ошибаюсь.

– Я-то не сдох. А вот ты, Грач – вылитый оживший мертвец. Четыре дня без звука провалялся в сарае. Воняет от тебя – не пересказать словами. Поэтому сначала пойдешь мыться, а только потом обсудим, как нам дружить дальше. Да, за «суку» рассчитаюсь с тобой чуть позже.

– В последнее время прослеживается странная тенденция, – заявил я. – Множество малознакомых людей вдруг предлагают мне неистово дружить. Но дружба эта оказывается столь хрупка и недолговечна, что я уже сомневаюсь – веровать ли мне в простые человеческие чувства. Или ты тоже намерен злоупотребить моей преданностью, брат мой во Христе?

– Что ты несешь? – брезгливо произнес старшина. – Плохо выспался?

Он повернулся к солдатам.

– Отведите его и суньте в воду. Лучше из шланга сначала окатить. Да и хлоркой не мешало бы посыпать… брат во Христе…

Через сорок минут мне все объяснили. Перед этим я успел помыться и сменить одежду. Теперь на мне тоже была серая форма. Оказалось, она очень даже уютная и удобная.

И еще я выторговал право немедленно пожрать. Без этого просто отказался разговаривать.

– Повезло нам с тобой, Грач, – сказал Локтев, усевшись напротив меня за походный столик в палатке. – Сам в руки попался. Мы и не чаяли такой удачи.

– Эй, подожди-ка, а вы – это кто?

– Мы – ремигранты, – просто ответил старшина. – Много лет назад мы или наши родители прибыли на Гарсию в поисках лучшей доли. Убедились, что нас обманули и доля тут совсем хреновая. И умчались в другие земли искать там…

– Нашли долю-то? Там-то, в иных землях?

– Не паясничай, Грач. Мы прилетели не в слова с тобой играть. Мы хотим забрать золото. Наше золото. Нашу долю.

– Ну, так забирайте, я не возражаю. Могу расписаться в накладной.

Старшина протяжно вздохнул, глядя в сторону.

– Нам не до шуток, – сказал он. – Когда мы покидали Гарсию, мы оставались ее гражданами. И у каждого из нас есть имущественные права на часть ее ресурсов. Когда Марциони раструбил на всю Галактику про свои сокровища, мы на законных основаниях потребовали поделиться. Но он ответил, что… он предложил…

– Отсосать, – подсказал я.

– Он сказал, что недра принадлежат истинным гражданам, а не ренегатам и отщепенцам. Примерно так.

– Вот же дурачок, – рассмеялся я. – Скупая душонка. Золото мало что халявное, оно еще и бесконечное. Оно еще вырастет, чего его жалеть?

– Грач, хватит нести чушь. Иначе я позову солдат, и они выжгут у тебя на спине значки любимых команд. У меня есть к тебе конкретные вопросы, и ты конкретно на них сейчас ответишь. Ухмылочку свою оставь для лучших времен, она тебе сейчас может боком встать.

– Хорошо-хорошо, слушаю! Ой, а можно в туалет?

Старшина вскочил и оглушительно врезал кулаком по столу.

– Последнее предупреждение, – сказал он.

– Уже не надо, – поспешно согласился я. – Итак?

– Итак, ты поведешь нас в шахту, Грач. Больше ничего от тебя не надо. Просто сядешь в машину и будешь присутствовать рядом. Не утянет тебя такая нагрузка?