Мэри Джентл - Отряд (Аш - Тайная история - 2)

Аш забыла о нетерпеливой толпе за спиной.

- У них может быть причина хранить молчание. Возможно, они скрывают повреждения. Откуда нам знать? Вот чего я терпеть не могу, - поморщилась она. - Принимать решения при недостатке информации. А решать все равно надо.

Она вздохнула.

- Мы должны обеспечить безопасность Флориан. Это в первую очередь. Что там с Бургундией, с этим клятым герцогством, не знаю, но что именно Флориан остановила Дикие Машины, это точно... - она осеклась. - Разве что уже нет нужды...

Флориан разгладила складки платья длинными безупречно чистыми пальцами. Тонкая вуаль не скрывала ее лица, наоборот, придавала ему особую выразительность.

- Там, в пустыне, - сказала она.

- Что?

- Ты заставила их говорить с тобой. Ты мне рассказывала.

Анжелотти кивнул. Роберт Ансельм оскалился, словно готов был зарычать.

- Так сделай это еще раз, - предложила Флориан. - Узнай. Я должна знать наверняка. Действительно ли я заменила Карла? Я ли им мешаю? Действительно ли я охраняю реальность от чего-то?

- Я пробовала перед охотой... они научились скрывать от меня свои мысли. - Аш помедлила. - Но все-таки... они говорили со мной.

"Если стану раздумывать, мне не захочется этого делать".

В памяти вспыхнула картина: лицо амира Леофрика, когда она вытягивала слова из каменного голема; пронзительный холод песка пустыни, на который она упала лицом, впервые в жизни попытавшись сделать больше, чем просто услышать. Когда она в короткое мгновение выжала из Диких Машин знание.

Она собралась. Это не так просто: не открыться, позволив голосам вливаться в послушный разум, но создать в себе тягу, пустоту, которая стремится быть наполненной.

Она закрыла глаза, отстранила зал в башне, Флориан, Ансельма, Анжелотти; направила слова сквозь и за пределы каменного голема, за сотни лиг, в Карфаген.

- Давайте, булыжники долбанные!

И вслушалась.

Слабый звук в одиночестве души, неохотный шепот, сквозь боль Годфри. Голос, хор голосов, звучащий впервые с той минуты, как убитый олень свалился наземь.

- СТРОЙ ПЛАНЫ, ПОКА ЕСТЬ ВРЕМЯ, МАЛАЯ ТВАРЬ ЗЕМНАЯ. МЫ ЕЩЕ НЕ ПОВЕРЖЕНЫ!

Она прижималась щекой к стене. Какой холодный камень...

- Дайте-ка, босс, я...

Шевельнувшись, она увидела Рикарда. Парень тянул у нее из руки салад. Аш разжала пальцы. Выпрямилась со вздохом и повернулась, позволив ему отвинтить болты наплечников и снять ржавое железо. Рикард засунул пластины подмышку, неловко расстегнул пряжку пояса и, не сводя с нее встревоженного взгляда, снял ножны с мечом.

- Босс...

Она повернулась к нему спиной. Двигаться стало легче. Аш увидела отраженными в оконном стекле: Ансельма, мрачно выпроваживающего из зала ее эскорт, Анжелотти, тонкими пальцами гладящего руку Флоры.

"Забыла. Всего два дня прошло, а я уже забыла. Каково... слышать их голоса, обращенные ко мне".

Она протянула руку, коснулась пальцами стекла, сквозь полотно перчатки ощутила холод.

Отсюда, в утреннем свете, видны разномастные стены и башни Дижона. Здесь белая штукатурка поверх булыжника, там выщербленная снарядами кирпичная кладка. Над серым гранитом мельничной башни еще стоит черный столб дыма. Внизу - красная черепица крыш. На юге, за двойными шпилями сотен церквей виднеются извивы Сюзон, блеск воды среди серых лесистых холмов. В небе ни одной птицы. Звонят далекие колокола.

Повсюду: и на берегах западной реки, и за рвом, и вдоль дороги, убегающей к западному мосту - отвалы свежей земли. Траншеи и редуты визиготского войска, такие маленькие отсюда. Еле слышный голос рожка над пустынным лагерем.

И на краю ее сознания обрыв, глубже, чем тот, который открывается под окном башни. И в его глубинах - голоса.

Роберт Ансельм, голосом, сиплым от пережитого потрясения, с черным юмором спрашивает:

- Похоже, не слишком хорошие новости, а, тудыть их дышлом?

"Это он в первый раз увидел меня говорящей с Дикими машинами".

Проклятье, Роберт, как жаль, что тебя не было в Карфагене.

- Это ты чертовски правильно заметил...

Больше всего ей хотелось сейчас уйти в знакомое оглушение действием, вспомнить старое уменье отсекать от себя чувства. За неимением лучшего Аш погрузилась в изучение собственных пальцев. Пальцы дрожали.

- Мадонна... - Анжелотти крепко взял ее за локоть и с удивительной для его хрупкого сложения силой потянул пройтись по комнате. Аш споткнулась о дубовую скамью возле камина, и, не успела восстановить равновесие, как мастер канонир подтолкнул ее в мягкое кресло, стоявшее у стола и грациозно отступил, чтобы с той же непринужденностью проводить в соседнее кресло герцогиню Бургундскую.

- Еда, - заметил он. - И выпивка. Мадонна Флориан, здесь ведь должно найтись вино?

Неверными пальцами Аш отстегнула пряжки перчаток, тяжело уронила их на скатерть и потянулась к золотому, украшенному рубинами кубку.

Она замечала, как рассаживаются у стола немногочисленные оставшиеся в опустевшем зале бургундцы, слышала, как вздыхают о нарушении этикета пажи и слуги, но ей не было дела ни до чего, кроме жгучего вкуса вина на языке. Когда подали мясо, она положила себе щедрую порцию, как сделала бы в лагере, и не сразу заметила, что режет баранину не ножом для еды, а боевым кинжалом.

"Вот вам, полюбуйтесь на грубых наемников..."

Вкус лука, ортолана* [Садовая овсянка, считалась деликатесным блюдом.] и тушеного гороха во рту, тяжесть в желудке; Аш постепенно приходила в себя, начинала замечать простую реальность окружающих ее вещей: скатерть, стол, броня, камзол, тарелки... Она рыгнула.

"Они до меня не доберутся. Не смогли ведь тогда, перед охотой. Они только и могут, что говорить".

- Я не знаю, повреждены они или нет, - запихнув в рот полную ложку фрументи* [Пшеница, разваренная на молоке, с сахаром и корицей.] обратилась она к Флоре. - Как я могу определить? Но они еще здесь.

- О Господи.

Не похоже на Флориан - взывать к Господу, отметила про себя Аш, откладывая в сторону ложку и пальцем собирая со стенок миски остатки сладкого лакомства. Облизав палец, она взглянула на Флору дель Гиз.

Та сказала:

- Значит, я - Карл Валуа.

Аш моментально преисполнилась мрачного веселья и утешила:

- Во всем есть своя хорошая сторона. Зато теперь нас четыреста человек, твердо решивших сохранить тебя живой, - она покосилась через стол на Оливера Ла Марша. - Считай, лучшая часть двух с половиной тысяч.

- Ты еще шутишь!

- Не думай об этом, - Аш постаралась смягчить голос. - Не думай об этом, думай, как тебе остаться в живых. Это нормально, всякий об этом думает. а о том, что будет, если ты умрешь, думать ни к чему.

- Фарис совершит свое чудо. Дикие Машины ее заставят, - Флориан говорила звенящим шепотом. - Бургундия станет пустыней. А потом и все остальное...