Сергей Барнатин - Сквозь хаос многомирья

— Не о хозяине я беспокоюсь, а о детях. Наша вина… Если бы мы не вломились ночью в этот дом, ничего бы не произошло! В тебе есть хоть капля сострадания? Их ведь сожгут!

Демитрий молчал. В нем шла усиленная борьба между желанием отомстить и чисто человеческим состраданием.

— Если ты сможешь спокойно жить с мыслью, что отправил на костер двух маленьких девочек, то мне с тобой больше делать нечего! Я одна справлюсь!

— Я пойду, — тихо сказал Демитрий. — Но только ради девочек. Они должны быть в том подвале, где пытали тебя. Туда трудно будет проникнуть незамеченными.

— А через какой срок они жгут людей?

— По-разному. — Демитрий задумчиво почесал свой подбородок. — Если есть доказательства — на следующий вечер. Если нет, то сначала пытают, а уж затем… В этом случае — дней через пять. Правда, за последнее время все могло перемениться. Но вчера никого не сожгли, значит, они еще живы.

— Отлично, освободим их прямо из рук палача.

— А как же аббатство?

— Подождет. Продвижение черноты остановлено — у нас есть время.

Семью Придина повели на костер лишь к следующему вечеру. А первой на нем сожгли изуродованную оспой старуху, которая даже не взвизгнула во время экзекуции. Наверное, она была мертва. Людей на сожжении много. Ститри не могла понять, чем их притягивает подобное зрелище. Неужто простое любопытство?! Ведь жгут не кого-нибудь, а таких же горожан, как и они!

Несмотря на протесты Придина, который рвался в бой, Ститри, как только на площадь вывели всю семью, увела свой немногочисленный отряд из города. Как только они очутились по другую сторону рва, в руках у Ститри оказалась панель с кнопками.

— Придин, ты готов обратиться к колдунье? — спросила Ститри, не обращая внимания на проходящих людей.

Ничего не понимая, Придин кивнул.

— Тогда закрой глаза.

Ститри нажала кнопку, и яркая вспышка ослепила ее. Но все же она успела увидеть процесс появления атмосферного катера. Это было нечто!!! Казалось, миллиарды мельчайших частиц устремились со всех концов света, и можно было подумать, что происходит рождение нового мира. Люди в страхе бросились врассыпную, мост через ров начал подниматься, а Придин от удивления сел на землю.

Ститри подошла к атмосфернику и открыла входную дверь.

— Загружайтесь, и немедля! — скомандовала она. — У нас мало времени.

Демитрий нехотя залез вовнутрь, но Придин никак не решался. Ститри подтолкнула его.

— Ну, давай же! Или хочешь, чтобы твоих сестер убили? Подавив страх, Придин зашел в катер. Ститри закрыла дверь и привычно скользнула в пилотское кресло.

— Ничего не трогать, — приказала она. — Если есть желание и не страшно, можете наблюдать за происходящим в обзорные экраны.

Ститри взялась за рычаги. О звезды, как давно она этого не делала! Так давно, что даже успела подзабыть, как приятно ощущать власть над пространством — парить, наслаждаясь своими неограниченными возможностями! Что может сравниться с этим?!

Ститри подавила ностальгические воспоминания, и звездолет взмыл. В салоне послышались сдавленные стоны Демитрия и Придина. Ститри улыбнулась. Она их понимала. Панорама с высоты птичьего полета и в самом деле была великолепна. Земля освещалась красными лучами заходящего солнца, и создавалось впечатление, будто неведомый творец создал этот мир из одного огромного прекрасного куска янтаря.

Ститри дала команду бортовому мозговому центру выдать на обзорные экраны городскую площадь и принялась ждать. К сожжению было готово все — узники вместе с детьми привязаны к железным крестам, палач уже зажигал факел. Жители волновались… Уже прошел слух о летающем драконе. Люди поднимали головы к небу, но ничего не видели. Какой-то священник показал пальцем на приготовленных к сожжению, видимо, обвиняя их, и крикнул палачу, чтобы тот поторопился. Люда в спешке начали покидать площадь. «Оно и к лучшему», — подумала Ститри.

Волнение передалось священнику. Он торопил палача и смотрел в сторону неприметного переулка, видимо, намечая пути к отступлению. Ститри повела катер вниз.

На площади началась давка. Люди в панике разбегались.

Ститри молниеносно подвела катер к узникам и открыла дверь. Протянула Придину энергетический нож. — Освободи их, быстро!

Придин выбрался наружу. И родители, и девочки были страшно перепуганы неожиданным появлением чего-то непонятного, железного и летающего. Даже неясно было, что они предпочитают больше — остаться на костре и сгореть или залезть вовнутрь странной штуки и доверить свою судьбу Всевышнему. Но все же появление Придина сыграло решающую роль. Через минуту вся семья была уже на катере. Никто не попытался помешать освобождению пленников, и это было к лучшему. Желания проливать людскую кровь у Ститри не было. Ею и так уже достаточно оросилась Земля. Ститри увела катер вертикально вверх и включила режим невидимки. Теперь без специально настроенной аппаратуры их нельзя было обнаружить.

Весь город пришел в движение. Демитрий смотрел на него и думал, что, наверное, именно так все выглядит, когда происходит осада. Но сейчас городу ничто не угрожало. Не было ни кочевников с их неутолимым желанием грабить и убивать, ни войска какой-нибудь соседней державы, стремящейся расширить свои границы. Но почему-то Демитрий чувствовал себя виноватым. Наверное, потому, что и сам не раз переживал подобное, стоя на стенах города и ожидая нападения. Иногда это ожидание длилось целыми сутками и сеяло семя неуверенности. И только когда Демитрий выходил на вылазку, он чувствовал в себе неудержимую силу. И тогда все сомнения уходили от него, и можно было достичь невозможного. Как все переменилось! Словно ушло куда-то доброе старое время, когда не нужно было напрягаться, чтобы понять, где добро, где зло. Все было предельно ясно.

«Почему же так изменились люди? Лад говорил, что чернота влияет на них… Чернота и дьявол — это одно и то же! Но как же дьявол смог проникнуть в души людские, если они веруют в Бога? Стиглеры… Чьи они слуги? Ведь не может быть творением Господа чудовище, вышедшее из Лада!»

Демитрий посмотрел на семью Придина. Он понимал их страх. Ститри велела спать до утра, но разве можно было уснуть, когда тебя мучают вечные вопросы. «Где добро и где зло? Как различить их? Можно ли убить ради добра? Ведь лишить жизни другого — это первейшее из всех зол! Можно ли считать себя Божьим человеком, когда твою душу очерняют десятки загубленных сиротских душ? А инквизиция?.. Они сеют зло! Но не ради укрепления власти Господа! Ибо нельзя кровью и слезами людскими устилать путь в обитель Божью! Прощать — вот чему учит Господь! Прощать зло и прощать самого дьявола за прегрешения его! Только во всеобщем прощении может распространяться добро! И только тогда, как говорил Лад, мы станем чистыми, белыми — невинными, словно родившимися в непорочном зачатии… Иисус Христос. Но что значит прощать? Не означает ли это полное безразличие к горю людскому? Ведь нельзя же быть белым, оставаясь безучастным к мольбам о помощи?!»