Айзек Азимов - ИНЫЕ МИРЫ, ИНЫЕ ВРЕМЕНА. Сборник зарубежной фантастики

— Черт, — проворчал Куп, вваливаясь в каюту. — Вот ты где, Билли. Я жутко устал. Все тут обошел, тебя искал. Где тебя носило? — Он кинулся в кресло, задумчиво взъерошил свои черные волосы длинными Тонкими цальцами. — Перекинемся в картишки?

— Не сейчас, Куп, — Вьятт откинулся назад, отдыхая.

Куп заворчал:

— Нечем заняться, как есть нечем. — Он встретился глазами с Боклером. — Продвигаешься, сынок? Скоро ли мы из. этих мест отчаливаем? Время тут тянется вроде воскресного вечера.

Боклер всегда был готов поговорить о своей прoблемe. Он снова изложил ее — теперь Куперу, и Вьятт очень устал слушать. Континент только один, сказал Боклер, и только одна нация, и все говорят на одном языке. Не удалось обнаружить ни правительства, ни полиции, ни закона. Насколько он убедился, не было даже института брака. Это и обществом назвать нельзя, нo, черт побери, оно существует — и Боклер не может найти никаких следов насилия, убийства, принуждения. Люди здесь, повторил он, просто на все плюют.

— Ей-богу, — проревел Куп, — я считаю, что тут все чокнутые.

— Но счастливые, — внезапно вмешался Вьятт. — Видно, что счастливые.

— Конечно, счастливые, — хихикнул Куп. — Они же дурачки. Во взгляде у них что-то такое… У тех счастливых парней, которых я знавал, у них у всех винтиков…

Прервавший его слова звук послышался еще несколько секунд назад, но поначалу был слишком тихим, однако быстро окреп и вдруг заполнил все. Легкий стремительный шум внезапно превратился в неистовый гром. Люди одновременно вскочили, охваченные страхом, но гигантской силы взрыв швырнул их на пол.

Земля содрогалась, корабль качался и оседал. В течение одной-единственной долгой секунды в воздухе возрастал чудовищный грохот агонизирующего мира, он заполнял каюту, он наполнил людей и все вокруг, сводя все к одному невероятному, сокрушительному, мучителькому, разрушительному удару.

За первым ударом раздался другой, подальше, затем следующий — еще два взрыва огромной силы, и грохот продолжался, наверно, секунд пять. Это был величайший грохот, какой когда-либо приходилось слышать людям, и мир под ними продолжал трепетать, раненый и дрожащий, в течение нескольких минут.

Первым выскочил из корабля Вьятт, тряся головой на бегу, чтобы вновь обрести способность слышать. На западе, над купдми зеленых и желтых деревьев, поднималось и кипело облако дыма в несколько миль длиной- оно плыло на большой высоте. Глядя на него и пытаясь устоять на месте на сотрясающейся почве, Вьятт сумел осмотреться и сообразить, в чем дело.

Метеориты.

Вьятт сталкивался с метеоритами задолго до этого, в системе Альдебарана. Теперь он почуял тот же запах гари и разрушения и почувствовал резкий, порыв ветра. И в ту же адинуту Вьятт подумал о девушке и, хотя она ничего не значила для него, потому что для него ничего не значил ни один из местных, — Вьятт изо всех сил побежал в сторону черного облака. Позади он слышал топот Боклера и Купера.

Вьятт ворвался в дым, кружа по лесу и вдоль ручья, где он провел день с девушкой. Ненадолго он Сбился с дороги, спотыкаясь о камни и поваленные деревья. Но постепенно дым рассеялся и Вьятту стали попадаться люди. Теперь он пожалел, что не умеет говорить на их языке. Все они покорно брели прочь от места, где раньше была их деревня, и никто не оглядывался. Вьятт натыкался на мертвецов, но некогда было останавливаться, некогда размышлять. Наступали сумерки, солнце садилось. Вьятт поблагодарил бога, что взял с собой сигнальную ракету.

Была уже глубокая ночь, когда Вьятт отыскал место падения первого метеорита.

Он нашел девушку, ошеломленную и истекающую кровью, в ущелье между двумя скалами. Опустился на колени и взял ее на руки. Нежно, благоговейно, сквозь ночь и пожар, мимо поваленных деревьев и мимо мертвецов он нес ее на корабль.

Все стало до ужаса ясно Боклеру. Он поговорил с людьми и понял. Метеориты падали с начала времен — так говорили люди. Может быть, причиной было огромное пылевое облако, через которое двигалась эта планета, а возможно, когда-то существовала вторая планета, позже разорванная в клочья гравитационными силами… Поскольку атмосфера здесь была разреженной, то и реальной защиты не было, так что метеориты падали год за годом, точно камни из божьей пращи. Падали с начала времен. Так говорили люди, эти ничем не интересующиеся люди. И тут Боклер нашел ключ. Несмотря на испуг и потрясение, Боклер во всем хотел докопаться До причин. И докопался.

Тем временем Вьятт выхаживал девушку. Она оказалась не слишком сильно ранена и быстро поправлялась, но ее семья и почти вся деревня погибли, и ей незачем было уходить с корабля. Постепенно Вьятт постигал местный язык. Имя девушки было бы сложно произнести по-английски, и Вьятт назвал ее Донна — в какой-то степенитб походило на ее настоящее имя. Она обладала классическими чертами лица, безукоризненными зубами, лицо ее сияло и улыбалось: Вьятт никогда не любил прежде, и теперь не знал, влюбился ли, да это его и не волновало. Просто Вьятт понимал, что Девушка нужна ему, с ней он чувствовал себя спокойно, отдыхал. Говоря с Донной, глядя на нее — он постигал красоту и постепенно обретал мир в душе.

Когда девушка понравилась, Боклер перевел Книгу уже до середины — Книгу, похожую на Библию, которой, видимо, дорожили все местные жители. По мери того, как продвигалась работа, с Боклером происходила поразительная перемена. Много времени он проводил в одиночестве под открытым небом, глядя на дымку, сквозь которую скоро засветятся звезды. Он пытался объяснить Вьятту свои переживания, но тому было не до них.

— Но, Билли, — пылко говoрил Боклер. — Понимаете, через что прошли эти люди? Видите, как они живут?

Вьятт кивнул, но глаза его были устремлены на девушку, он любовался ею: в этот момент она сидела и слушала записи старинной музыки.

— Они живут в постоянном ожидании, — пояснил Боклер, — и понятия не имеют о метеоритах. И не подозревают, что во вселенной есть еще что-то, кроме их планеты и солнца. Они считают, что это и есть все сущее. Они ничего не понимают, но, когда метеориты обрушиваются на них, могут сделать только один вывод.

Вьятт отвернулся от девушки, улыбаясь с отсутствующим видом; ничто не могло его тронуть. Уж он-то повидал порядок и красоту, невероятное совершенство Вселенной; он так глубоко их постиг, что, как и Боклер, не мог не верить в цель, в великий конечный смысл. Когда отец Вьятта умер от укуса насекомого на Обероне, Вьятт понял, что это не случайно, и доискивался до причины.

Когда его лучший товарищ упал в кислотный океан Альцесты, а второй умер от гнилостной болезни, Вьятт видел тут цель, цель злых бесполезных миров. Смысл вещей и явлений становился все яснее, и сейчас, в конце, Вьятт приблизился к истине, которая заключалась в том, что, вероятно, ничто не имеет никакого значения. Особенно сейчас. Так много всего произошло, что Вьятт утратил способность искать смысл событий. Он был уже немолод, хотелось отдохнуть, и на груди у этой девушки он находил смысл всего и всея, что было ему нужно.