Роберт Джордан - Конан и огненный зверь

К удивлению Конана, они направились не в сторону Пустыни, а от нее, в район, населенный ремесленниками. Вначале на них обрушился грохот из мастерской медника, затем вонь из чанов красильщика. Дым из горнов валил со всех сторон. Наконец девочка остановилась и показала на каменное здание, на котором на цепях висел знак с изображением льва, кое-как намалеванный не очень давно.

- Здесь? - спросил Конан подозрительно.

Каждая таверна привлекала людей определенного круга, и вору не будут рады горшечники и красильщики.

- Здесь,- подтвердила Лаэта. Она пожевала губу, затем вздохнула: - Мы подождем на улице, большой человек. Серебряные!

Конан нетерпеливо кивнул и толкнул дверь таверны.

Внутри таверна была устроена иначе, чем другие подобные заведения. Когда-то в прошлом дом выгорел изнутри. Пол первого этажа, обрушившийся в подвал, так и не был восстановлен. Вместо этого был выстроен балкон вокруг всей внутренней части здания на уровне улицы, а обеденный зал находился там, где раньше был подвал. Даже в самые жаркие дни, когда солнце стояло высоко, в обеденном зале было прохладно.

Стоя у перил балкона прямо у двери, Конан окинул взглядом таверну, отыскивая хрупкую женскую фигуру. Несколько мужчин стояли на балконе, некоторые прислонились к перилам, держа в руках кружки, большая же часть тихо торговалась с потаскухами о цене. Прислуживающие девушки, несущие подносы с едой и напитками, сновали вверх и вниз по лестнице в дальнем конце обеденного зала, поскольку кухня оставалась на уровне первого этажа. За столами, расставленными внизу на каменном полу, сидели горшечники, руки которых были измазаны засохшей глиной, и ремесленники в кожаных фартуках, работающие с металлом, а также подмастерья в рубахах с радужными кляксами.

Вездесущие девки, чьи лоскутки шелка скрывали тела не больше, чем у их товарок в Пустыне, разгуливали между столами, но, как он и ожидал, Конан не увидел тут других женщин. Убедившись, что Лаэта ошибалась или лгала, он начал уже поворачиваться к двери. Краем глаза он заметил, как грузный горшечник, которого гладила по волосам пышногрудая потаскуха, отвернулся от ее прелестей и с любопытством взглянул на точку прямо под тем местом, где стоял киммериец. Другой человек, положивший свой кожаный фартук на стол и усадивший к себе на колени повизгивающую девку, прекратил на мгновение лапать ее, чтобы сделать то же, что и горшечник. И еще один.

Конан перегнулся через перила, чтобы посмотреть, что же они все увидели, и обнаружил Тамиру, скромно одетую в бледно-голубой наряд, с отмытым лицом, так что кожа была девственно свежей... и с поднятой к губам деревянной кружкой. Вздохнув, она поставила, перевернув вверх дном, кружку на стол, что служило сигналом для прислуживающих девушек снова наполнить ее.

Улыбнувшись, Конан вынул из-за пояса плоский метательный нож. Рука его мелькнула, и черное лезвие уже дрожало в дне перевернутой кружки. Тамира вздрогнула, но тут же снова стала спокойной, и только пальцы левой руки барабанили по крышке стола. Улыбка киммерийца померкла. Тихо выругавшись, он степенно направился к лестнице.

Когда он достиг стола, за которым сидела девушка, метательный нож уже исчез. Он не обратил внимания на удивленные взгляды мужчин за соседними столами и сел напротив нее.

- Ты обещала мне восемь золотых, - были его первые слова.

Уголки рта Тамиры дернулись вверх.

- Так мало? Я получила сорок от княгини Зайеллы.

Конан вцепился в край стола так, что дерево заскрипело, протестуя. Сорок!

- Зарат из Кофе дал бы сотню, - пробормотал он, затем быстро продолжил, пока она не успела спросить, почему же ему в таком случае должны были дать лишь восемь. - Я хочу с тобой поговорить.

- А я с тобой, - сказала она. - Я не для того явилась в такое заведение и позволила тебе найти меня, чтобы...

- Позволила найти тебя! - взревел Конан. Посетитель за соседним столиком быстро поднялся и поспешил прочь.

- Конечно, позволила. - Лицо и голос ее были спокойны, но пальцы забарабанили снова.- Как могла я не заметить, что каждый нищий в Шадизаре и огромное число потаскух выспрашивают о том, где я?

- А ты думала, я тебя забуду? - саркастически спросил он.

Она продолжала так, будто он и не говорил:

- Ладно, но я этого не потерплю. Ты помешаешь моему... ты привлечешь к себе внимание моих родственников. Им не понравится то, что чужой следит за мной. Я привела тебя сюда, подальше от Пустыни, в надежде, что они не узнают о нашей встрече. Ты обнаружишь нож у себя в горле, киммериец. Но почему-то, сама не знаю почему, я этого не хотела бы.

Конан молча глядел на нее до тех пор, пока ее большие темные глаза не начали взволнованно моргать. Пальцы участили барабанную дробь.

- Значит, ты все-таки знаешь, из какой я страны.

- Дурак, я пытаюсь спасти тебе жизнь.

- О тебе заботятся дяди? - спросил он вдруг. - Наблюдают за тобой? Охраняют тебя?

- И ты сам узнаешь, насколько тщательно, если не оставишь меня в покое. Что ты так довольно улыбаешься?

- Просто теперь я знаю, что буду твоим первым мужчиной. - Голос его был спокоен, но все его мускулы напряглись.

Тамира, не веря своим ушам, молча открыла рот, а щеки ее залила алая краска. Вдруг с губ девушки сорвался крик, и в руке ее оказался метательный нож. Конан бросился со скамейки, когда рука ее взметнулась. За его спиной вскрикнул подмастерье и недоуменно уставился на кончик собственного носа, с которого тек красный ручеек и образовывал новые разводы на закапанной краской рубахе.

Конан осторожно поднялся на ноги. Тамира потрясала перед ним кулачками вне себя от ярости. По крайней мере, подумал он, у нее больше нет таких ножей. Иначе нож был бы уже выхвачен.

- Но ты должна меня просить,- сказал он, будто не был прерван. - Когда попросишь, мы будем в расчете за те восемь золотых, что ты украла у меня.

- Чтоб тебя Эрлик побрал! - задыхалась она. - Митра раздери твою душу! Подумать только, что я беспокоюсь... подумать, что мне... Да ты всего лишь олух! Надеюсь, что мои дяди действительно тебя поймают! Надеюсь, что городская охрана выставит твою голову на обозрение! Надеюсь... надеюсь... о-о!

Она вся тряслась от ярости.

- С нетерпением ожидаю наш первый поцелуй, - сказал Конан и увернулся от кружки, полетевшей ему в голову.

Спокойно повернувшись спиной к яростно кричащей девушке, он зашагал вверх по лестнице и вышел из таверны. Как только дверь за ним затворилась, его непринужденная манера тут же исчезла.

Он спешно искал Лаэту и улыбнулся, когда она появилась с протянутой ладонью.

До того как она успела сказать хотя бы слово, он бросил ей два серебряных.

- Будет еще, - сказал он. - Я хочу знать все о том, куда она ходит и с кем встречается. Тебе серебряный каждые десять дней и столько же твоим приятелям.