Роберт Джордан - Конан и огненный зверь

Арваний с искаженным яростью лицом открыл рот, но Конан заговорил первым:

- Если кто-нибудь из них бежал, то он может привести других. Нам следует уйти отсюда, и побыстрее.

- Вот чего стоит ваш герой, - презрительно говорил Арваний. - Уже готов бежать. Горцы редко собираются в банды более многочисленные, чем та, что напала на нас и теперь ожидает червей. Кто еще осмелится напасть на нас! Я, кроме того, считаю, что мы убили всех горских собак.

- Некоторые все-таки бежали, - возразил Телад, но Арваний продолжал говорить, заглушая Телада:

- Я не видел, чтобы кто-нибудь бежал. Если бы я видел, ему бы не удалось бежать. Если мы побежали, как кролики, значит, мы есть кролики, испугавшиеся тени.

- Твои оскорбления начинают меня беспокоить, охотник, - сказал Конан, приподняв меч. - До этого я воздерживался от того, чтобы убить тебя, по разным причинам. Теперь тебе пора усмирить свой язык, или я усмирю его за тебя.

Арваний хмуро глядел в ответ, сабля его подрагивала в руке, но он молчал. Остальные охотники расступились.

Тишину нарушила Йондра, подойдя в глубоком парчовом халате до пят, который она удерживала на шее двумя руками. Она посмотрела на обоих противников, прежде чем начать говорить:

- Конан, почему ты думаешь, что горцы вернутся?

Она пыталась не обращать внимания на напряжение, как понял киммериец, и таким образом разрядить его, но дать ответ на ее вопрос важнее, чем убить Арвания.

- Это правда, что банды горцев обычно небольшие, но в Шадизаре говорят, что кезанкийские племена объединяются. То, что мы видели солдат, идущих на север, подтверждает это, поскольку также говорят, что против горцев послана армия. Уйдя, мы ничем не рискуем; оставшись же, рискуем тем, что эти немногие бежавшие приведут тысячу.

- Тысячу! - презрительно фыркнул человек с орлиным носом. - Моя госпожа, хорошо известно, что горские племена постоянно враждуют друг с другом. Если соберется тысяча горцев, они за день перережут друг друга. А если каким-нибудь чудом так много людей и соберется вместе, они прежде всего будут думать о солдатах. В любом случае я не верю в базарные слухи о том, что племена объединяются. Это противоречит всему тому, что я знаю о горцах.

Йондра задумчиво кивнула, затем спросила:

- А наши раненые? Сколько их и какова тяжесть ранения?

- Много царапин и порезов, моя госпожа,ответил Арваний, - но лишь четырнадцать человек можно считать ранеными, и лишь двое ранены тяжело. - Он поколебался. - Одиннадцать убиты, моя госпожа.

- Одиннадцать, - вздохнула она и закрыла глаза.

- Было бы больше, моя госпожа, если бы не Конан, - сказал Телад, и Арваний накинулся на него:

- Перестань болтать о своем варваре!

- Хватит! - крикнула Йондра. Ее голос мгновенно успокоил охотников. - Я решу, что нам делать, завтра. А сейчас раненых перевязать, костры потушить. Арваний, проследи за этим.- Она помолчала, делая глубокий вдох и не глядя ни на кого определенно, затем сказала: - Конан, пройди в мой шатер. Прошу. Последнее слово было вымученным, и, произнеся его, она быстро отвернулась, отчего халат ее разошелся и открыл обнаженное бедро, и поспешила вон из круга мужчин.

Посещения Конаном шатра Йондры и ее постели были тайной, известной всем, но об этом открыто не говорили. Все мужчины поэтому старались сейчас не смотреть на Конана и друг на друга. Арваний был явно поражен. Тамира одна взглянула в лицо киммерийцу, и взгляд ее был гневным.

Покачав головой при мысли о непредсказуемости женщин, огромный киммериец вложил в ножны меч и пошел за Йондрой.

Она ожидала его в алом шатре. Когда он нырнул под полог, княжна сбросила с плеч парчовый халат, и Конан обнаружил, что держит в руках гладкое, мягкое голое тело. Княжна вцепилась в киммерийца, прижавшись к его ребрам полными грудями.

- Мне... мне не следовало тогда говорить,- проговорила она. - Я не сомневаюсь в том, что ты видел, и я хочу, чтобы ты спал в моей постели.

- Это хорошо, что ты мне веришь, - сказал он, гладя княжну по волосам, - поскольку я действительно видел то, о чем рассказал. Но сейчас не время говорить об этом. - Она вздохнула и прижалась плотнее, если это только было возможно. - Сейчас время поговорить о возвращении. Твои охотники понесли тяжелые потери от горцев, а до гор еще день пути. Если ты войдешь в горы с телегами и быками, то не сможешь больше остаться не замеченной племенами. Людей твоих убьют, а ты окажешься рабой немытого горца, жены которого будут постоянно бить тебя за твою красоту. Будут бить, по крайней мере, до тех пор, пока тяжелая жизнь и труд не заберут твою молодость, так же как и у них самих.

С каждым словом она все больше напрягалась в его руках. Затем оттолкнула его от себя и подозрительно посмотрела на него.

- Уже много лет, - сказала она, задыхаясь от ярости, - не просила я у кого-либо прощения, и никогда не умо... не просила кого-нибудь, кроме тебя, прийти ко мне в постель. Чего бы мне не хотелось, так это выслушивать нотации взамен.

- Об этом надо поговорить. - Конан обнаружил, что ему трудно не обращать внимания на тяжелые круглые груди, тонкую талию, переходящую в роскошные бедра, и стройные ноги, но он заставил себя говорить так, будто княжна -укутана толстым слоем шерстяной ткани. - Горцы потревожены. Муравьи могут избежать их внимания, но не люди. И если тебе доведется встретить зверя, на которого ты охотишься, помни, что зверь тоже охотник, к тому же убивающий огнем. Скольким людям позволишь ты заживо изжариться, чтобы повесить на стену трофей?

- Деревенские сказки, - фыркнула она. - Если меня не могут испугать горцы, почему ты думаешь, что я побегу, испугавшись этой выдумки?

- Элдран, - начал он с терпением, которого сам уже больше не чувствовал, но ее вопль оборвал слова киммерийца:

- Нет! Не желаю слышать об этом... бритунийце! - Задыхаясь, она пыталась вновь овладеть собой. Наконец она властно выпрямилась. - Я вызвала тебя сюда не для того, чтобы вести споры. Ты ляжешь со мной в постель и будешь говорить лишь о том, что мы делаем, либо убирайся отсюда.

Гнев Конана находился на волосок от того, чтобы вырваться наружу, но киммериец сумел сдержаться и дать ехидный ответ:

- Повинуюсь, моя госпожа. - И с этими словами он повернулся спиной к ее обнаженному телу.

Ее яростные крики раздавались Конану вслед, когда он уходил в уже тускнеющую ночь, и эхом разносились над всем лагерем:

- Конан! Вернись, Митра тебя разорви! Ты не можешь меня так оставить! Я приказываю тебе вернуться, Эрлик прокляни тебя навеки!

Ни один человек не поднял взгляда от своей работы, но по тому, с каким сосредоточением все принялись за свои занятия, было ясно, что никто не был глух. Те, кто сбрасывал палками с телег горящие свертки, вдруг удвоили свои усилия, стараясь спасти то, что еще не взял огонь. Вновь расставленные по своим местам часовые вдруг начали вглядываться в светлеющие тени, будто в каждой скрывалось по горцу.