Вячеслав Пальман - Красное и зеленое

— Ну, полковник и Габеманн больше в деньгах не нуждаются. Они на полном обеспечении природы. Разделите, Иванченко, на всех. Пусть это будет вашим жалованьем от фирмы, обещанным по договору.

На этот раз подводная лодка не повезла руду. Она принимала совершенно иной груз. Шахтеры, оживленно переговариваясь, в последний раз прошли к бухте со своим немудреным скарбом. Маша и Аркадий Павлович вместе со всеми вступили на палубу.

Двое из отъезжающих задержались на берегу. Они вывели из шахты фон Ботцки и Габеманна, придирчиво осмотрели их.

— Кажется, порядок, а? — спросил один шахтер другого, вглядываясь в позеленевшие глаза обросшего Вильгельма фон Ботцки. — Ему влили порядочную дозу…

Фон Ботцки и Габеманн смотрели по сторонам бессмысленными глазами зеленых людей. Изумрудные огоньки поблескивали в их зрачках, отражая солнце.

— Вам тут просторно будет, господа хорошие, — весело сказал шахтер. — Солнца много, да и тепло круглый год. Одежонку мы вам оставляем, палаточки есть, кое-какой запас вы тут найдете. Валяйте, живите себе на правах Робинзонов. Мир ничего не потеряет от того, что вы уединитесь здесь… Вот ваш мундирчик, герр полковник… И шахтеры направились к сходням на корабль. Зеленые люди машинально потянулись за ними. Они молча дошли до бухты и, повинуясь приказу, остановились,

Машины уже работали. Корпус лодки вздрагивал, вода около бортов рябила. С мостика на двух зеленоглазых людей смотрели отъезжающие.

Проскользнув в проход между рифами, корабль закачался на океанской волне и взял курс на север. На этот раз подводная лодка не скрывалась воровато под водой. Она смело шла по океану. Она несла миру ошеломляющие новости.

Чем дальше уходила лодка в море, тем сильнее затягивался голубой дымкой остров Красных камней и вскоре совсем исчез из поля зрения, как исчезает страшный ночной кошмар.

Лодку вели попеременно или старший помощник, или второй офицер, герр Кригер. Возле них бессменно сидел либо Иванченко, либо еще один вооруженный рабочий. Офицеры теперь уже не опасались за свою жизнь. Другая опасность, не менее серьезная, все рельефнее виделась им по мере того, как подводная лодка приближалась к родным берегам: они боялись мести хозяев. Им не простят.

— Куда прикажете вести корабль? — спросил старший помощник, когда лодка прошла сороковые широты.

— На свою базу, — ответил Ильин, — это где-то возле Гамбурга? Я не ошибаюсь?

— Да, это так. — Старший помощник помолчал, потом спросил, затаив испуг: — Могу ли я узнать, какова будет наша судьба и судьба команды?

— Вы подпишете бумагу, в которой будет рассказано, чем вы занимались последние несколько месяцев. После этого можете отправляться куда угодно.

— А если я не подпишу ваше сочинение?

— Ну, тогда придется еще некоторое время посидеть в этой посудине в виду берегов отчизны. Кстати, вам особенно волноваться не стоит. Матросы уже подписали такую бумагу. Потрудитесь взглянуть…

Помощник не ответил.

Чем меньше времени и километров оставалось до конца путешествия, тем больше волновались Ильин и Маша. Как им поступить дальше? Аркадий Павлович совещался с рабочими. Они в один голос потребовали разоблачения перед всем миром фирмы «Эколо». Удастся ли это сделать? Ильина утешало и радовало уже сделанное: последствия использования зеленого препарата на людях устранены. Нет больше в мире зеленых людей. Крафт и Мейер погибли. А тех двоих, что остались на острове Красных камней изолированными от мира, можно ли считать за людей? Ильин знал, что преступление больше никогда не повторится.

— Что ты придумал, Аркадий? — спросила его Маша.

— Фирма «Эколо» поплатится за все, что она натворила. Мир узнает о них. Уж я постараюсь, каких бы трудов мне это ни стоило…

— Давай сразу же вызовем советских представителей и попросим взять нас под свою защиту. А потом…

— С этого я и думаю начать. Мы устроим всех своих ребят. Они особенно нуждаются в защите. Ведь их могут, помимо желания, переправить в другие страны. А они хотят ехать на родину. А когда мы встретим советских офицеров, никакой Кирхенблюм не будет страшен.

В каюту зашел Иванченко. Энергичный, предприимчивый человек, он по праву стал командиром бывших шахтеров. Шахтеры доверяли ему.

— Аркадий Павлович, — сказал он, — скоро Германия. Опять чужая страна. А мы хотим домой. Может, транзитом в Балтику?

— Но это будет похоже на бегство. А мы должны бороться и победить. Мы ведь еще воюем, Иванченко.

— На нашу помощь вы можете рассчитывать.

— Спасибо. Она будет нужна.

Глубокой ночью подводная лодка вошла в Северное море и, не зажигая огней, направилась полным ходом на юго-восток, к своей базе. Не доходя полутора десятка километров до Гамбурга, корабль повернул вправо, тихо вошел в уединенную бухточку, где болталось с десяток парусных яхт и рыбацких баркасов, и осторожно приткнулся к каменному молу. Подводная лодка лежала на воде, молчаливая, словно туша убитого кита.

Путешествие, длившееся две недели, закончилось.

Уже под утро люк открылся, три человека вышли на мостик, спрыгнули на мол и исчезли в темноте, направляясь в город. Люк корабля тут же закрылся, и уже до самого утра ничто больше не нарушало тишины уединенной бухты.

Издатель ежедневной газеты «Гамбургер анцайгер» господин Штофф был разбужен телефонным звонком. Штофф тут же глянул на часы: шесть утра.

— Ну, это уж слишком! — недовольно пробурчал он и снял трубку.

По мере того как он слушал взволнованный голос с другого конца провода, его лицо удивительно быстро менялось. Ярко выраженное недовольство сменилось изумлением, изумление — возбуждением и нервным тиком, но и это вскоре исчезло, и Штофф развил вдруг такую поспешную деятельность, какую совершенно нельзя было ожидать от располневшего и уравновешенного шестидесятилетнего господина. Не выпуская из рук трубки, он начал заикаясь что-то говорить своему телефонному собеседнику, пытаясь в то же время другой рукой надеть брюки прямо на пижаму. Одновременно он беспомощно оглядывался по сторонам и близоруко щурился, отыскивая исчезнувшие очки, словно они могли помочь увидеть того, чей голос все еще звучал в трубке. Когда попытка надеть таким путем брюки Штоффу не удалась, он в сердцах бросил их и стал приплясывать от нетерпения возле телефона, продолжая разговор. Звонка под рукой не оказалось. Тогда герр издатель швырнул в дверь стакан. На звон разбитого стекла в дверь тотчас же просунулась женская голова в папильотках.