Дэвид Эддингс - Алмазный трон

Он проснулся от внезапного холода, но не обычного ночного морозного дуновения в раскрытое окно, а холода глубинного, извечного, проникающего в самое нутро. Еще до того, как открыть глаза он понял, что в комнате он не один.

Рядом с его кроватью стояла фигура рыцаря в тяжелых доспехах и лунный свет переливался на полированной черной стали.

- Проснись, сэр Спархок! - воззвал к нему рыцарь холодным гулким голосом. - Мне есть, что сказать тебе.

Спархок сел на кровати.

- Я не сплю, брат, - сказал он.

Призрак поднял забрало и Спархоку открылись черты давно знакомого лица.

- Прости меня, сэр Танис, - печально произнес он.

- Всем приходится когда-нибудь умирать, - нараспев произнес призрак. - А моя смерть не была напрасной. Это служит мне утешением в Чертоге Смерти. Внемли мне, Спархок, ибо кратко время, которое я могу говорить с тобой. Я скажу тебе, что должен ты сделать. За то, чтобы ты узнал это, я заплатил жизнью.

- Я слушаю тебя, сэр Танис.

- Приди этой ночью в склеп, что под Кафедральным собором. Там ты встретишь тень, которая расскажет тебе, что делать дальше.

- Чью тень?

- Ты знаешь его.

- Я сделаю, как ты сказал, брат мой.

Призрак вынул свой меч.

- А теперь я покидаю тебя, Спархок, - сказал он. - Я должен доставить свой меч до того, как вернусь в вечную тишину.

Спархок вздохнул.

- Я знаю.

- Тогда прощай, брат. Помяни меня в своих молитвах. - Тень повернулась и бесшумно вышла из комнаты.

Высокие башни Кафедрального собора врезались в звездное небо. На западе, над самым горизонтом висела луна, наполняя улицы бледным серебристым светом и чернильными тенями. Спархок тихо прошел через узкий переулок и вышел на его пересечение с широкой мощеной улицей, упирающейся прямо в ворота храма. Под свой дорожный плащ он как всегда надел кольчугу и опоясался тяжелым мечом.

Странное чувство отчужденности владело им, когда он выглянул из-за угла и увидел двух солдат церкви, стоящих у входа в храм. Их красные наряды в призрачном свете луны потеряли свой цвет. Солдаты сонно привалились к каменной стене собора.

Спархок обдумал положение. Охраняемые врата - единственный путь в собор, все остальные входы должны быть заперты на ночь. Но закрывать на ночь ворота любого храма было запрещено церковным законом, или традицией, обретшей его форму.

Стражники клевали носами и совсем не пытались быть настороже. Один быстрый решительный натиск устранил бы проблему. Спархок выпрямился и потянулся за мечом. Но вдруг остановился - он не был особенно щепетилен, но ему казалось, что он не должен идти на эту встречу, обагрив руки кровью. Да и два тела, лежащих на пороге храма, могут навлечь на него беду.

Спархок задумался. Что могло бы отвлечь солдат с их поста? Он перебрал в голове с дюжину различных способов и, наконец, остановился на одном. Он даже улыбнулся той идее, которая пришла ему в голову. Спархок как следует припомнил про себя заклинание, и когда все слова встали на свои места, забормотал по-стирикски. Заклинание было довольно долгим, в нем было множество тонкостей, которые ему хотелось воплотить. Когда все было готово, он выпустил заклинание мановением руки.

В конце улицы появилась женская фигура. На женщине был бархатный плащ с откинутым назад капюшоном, и ее длинные светлые волосы ниспадали ей на плечи и спину. Юное лицо ее было соблазнительно прелестно. Грациозной походкой она подошла ко входу в храм и остановилась перед совсем теперь проснувшимися стражниками. Девушка ничего не говорила - речь очень усложнила бы заклинание, да и говорить-то ей было вовсе не нужно. Она медленно расстегнула застежку плаща и распахнула его полы. Под плащом она была полностью обнаженной.

Спархок отчетливо услышал ставшее вдруг хриплым и шумным дыхание стражников. А девушка развернулась и призывно поглядывая через плечо зашагала назад по улице. Стражники поглядели сначала на нее потом друг на друга, потом вдоль улицы, и, убедившись, что вокруг никого нет, прислонили алебарды к стене и ссыпались вниз по лестнице.

Фигура женщины остановилась под факелом на углу, немного подождала, и, выйдя из круга света, скрылась в боковой улице. Стражники бросились за ней вдогонку.

Как только пыхтящая парочка исчезла за углом, Спархок вышел из своего укрытия. В считанные секунды он пробежал по улице, прыгая через две ступеньки взлетел по лестнице и потянул за ручку огромной резной створки храмовых врат. Оказавшись внутри, он улыбнулся, подумав как долго будет искать распалившиеся стражники теперь уже исчезнувшую прекрасную незнакомку.

В храме было сумрачно и холодно, пахло ладаном и свечным воском. С каждой стороны алтаря метались на сквозняке огоньки одиноких тонких свечек. Их слабый неуверенный свет не мог, конечно, рассеять настоявшуюся темноту огромного собора, и только на драгоценных каменьях и золоте алтаря мерцали слабые блики. Спархок тихо шел по боковому нефу. Его охватило страшное напряжение, все чувства напряглись. Время было уже позднее, но кто-нибудь из священников, живущих при храме, мог еще бродить здесь, а Спархоку хотелось избежать шумных встреч.

Он привычно преклонил колена перед киотом и, поднявшись отправился по темному решетчатому коридору, ведущему из бокового нефа к главному алтарю. Впереди показался свет, тусклый, но ровный. Спархок прижался к стене и продолжал красться дальше. Вскоре он оказался перед задрапированной аркой. Осторожно отодвинув пурпурный бархат, он взглянул внутрь.

Первосвященник Энниас, облаченный не в обычную шелковую рясу, а в суровое монашеское одеяние, преклонил колена перед маленьким каменным алтарем часовни. Черты изможденного лица первосвященника были полны ненависти, побелевшие пальцы заломленных рук, казалось, вот-вот будут вырваны из ладоней. По иссеченным резкими морщинами щекам Энниаса катились слезы, дыхание агонизирующе клокотало в горле.

Лицо Спархока посуровело, рука потянулась к мечу. Убийство солдат у двери было бы бесполезным и жестоким делом. Другое дело - первосвященник, один быстрый бросок, удар, и его скверна исчезнет из этого мира.

Какое-то мгновение жизнь первосвященника висела на волоске, который держал в своей руке Спархок, впервые в жизни замысливший убийство невооруженного человека. Но вдруг Спархоку послышался девичий голос, и перед его глазами встали ее немигающие серые глаза. С сожалением он опустил бархатный занавес, и отправился исполнять свой долг перед королевой, даже в предсмертном сне протянувшей руку, чтобы не дать погибнуть его душе.

- В другой раз, Энниас, - прошептал он, затаив дыхание.

Повернувшись, он тихо пошел дальше по переходу. Склеп лежал под храмом и в него вели каменные ступени. Единственная высокая свеча в отекшем воском канделябре освещала лестницу. Спархок бесшумно переломил ее пополам, зажег оставшуюся в канделябре половинку и начал спускаться по лестнице, освещая себе путь раздобытой свечкой. Лестница внизу упиралась в дверь из тяжелой бронзы. Он обхватил рычажок запора и медленно давил на него, пока не почувствовал, что замок отворился. Мало-помалу он открыл массивную бронзовую дверь. Слабый скрип петель показался ему очень громким в мертвой тишине склепа.