Николай Эдельман - Ночь в городе

Он хотел сказать всего лишь парадоксальное замечание, но сказав, понял, что был совершенно прав, и его даже передернуло. Сейчас ему казалось, что ничего более непонятного и пугающего, чем эти дети, он до сих пор в городе не видел.

Несколько минут он молчал, вслушиваясь в звуки ночной жизни - где-то вдали опять выстрелы и сдавленный вопль - потом снова взглянул в тот угол, где сидели "ночные дети" - но их там уже не было. Они ушли и исчезли во мраке так же бесшумно, как и появились. Осталась только тарелка, вылизанная до блеска, так что казалось, что с неё и не ел никто. Он ещё помолчал, а потом сказал:

- Значит, вы определенно считаете, что у вас здесь находится центр мирового зла? Ну что же, может быть. Только нет дьявола никакого. Это все она, энтропия поганая - всю жизнь она меня преследует. Общество распадается, город распадается, мир распадается. И нет никакого выхода. Переделать уже невозможно, настолько все прогнило, а разрушать - только хуже будет.

- Так может, лучше - разом, чем медленно подыхать?

- Не знаю, не знаю... Неохота ведь. Всегда остается надежда, что все обойдется. Хоть ещё год-другой пожить в относительном спокойствии. Я конченный человек. В прошлом только мерзость и кровь, а будущего не существует... Видеть, как на тебя надвигается волна мрака и осознавать, что ничем не сможешь её ни остановить, ни задержать! Зачем тогда рыпаться, что-то делать, о чем-то мечтать, чем-то рисковать? Никогда мы этого не узнаем - это вне нашей компетенции. Не хотел быть агностиком, да жизнь заставляет.

На него напала такая черная меланхолия, что хоть вешайся. Он привалился к плечу девушки.

- Ой, осторожнее! - воскликнула она. - Вы порвете мне купальник!

- Зачем тебе купальник? - спросил Реджинальд. Он, кажется, тоже находился в последней степени, и навалившись грудью на стол, с трудом боролся со своими съезжающими к переносице глазами.

Герцу внезапно стало весело.

- Ты не понимаешь, - сказал он. - Купальник, - он взялся двумя пальцами за край лифчика девушки, - вещь гораздо более развратная, чем нагота; вроде бы он и скрывает все, но на самом деле только привлекает к дамским прелестям внимание. Особенно когда он вот такой маленький узенькая полоска яркой ткани, и из-под края её уже что-то выглядывает. Трудно отказаться от искушения, оказавшись рядом с девушкой в купальнике, не попытаться снять его, - он сделал вид, что хочет привести свою угрозу в исполнение. Марго легко шлепнула ладонью по его пальцам, а Джери вдруг выдал:

- И держала золотую чашу в руке своей, наполненную мерзостями и нечистотою блудодейства её.

- Что за намеки! - возмутилась девушка.

- Он же дурачок, - стал успокаивать её Герц, обняв её и гладя ладонью по её руке. - Он сам не понимает, что говорит. Не обращай на него внимания.

- Слушай, а почему мы не выпили на брудершафт? - произнес, с трудом поднимая голову, Реджинальд.

- Ну давай выпьем, но по очень маленькой. Я, знаешь ли, ещё не собираюсь падать под стол. Мне охота переночевать где-нибудь в цивилизованном месте. Кстати, тут гостиницы где-нибудь поблизости нет? спросил он, повернувшись к Эрвину.

- Есть. За углом, на Бульдозерной улице. Называется "Эврика", ответил Эрвин.

- Как раз то что надо!

Ночь казалась бесконечной. Джери спал, положив голову на стол. Герц изо всех сил боролся с осоловением. На улице шуршал мелкий дождь, прибивая пыль, и его капли серебрились в свете фар проезжающих мимо машин. Леонид поглядел на часы, в очередной раз убедился, что они не работают, и сказал тихо:

- Пойдем, детка?

Марго кивнула, и он поднялся, чувствуя, что тело слабо слушается его и плохо держат ноги. Джери внезапно открыл глаза и сказал:

- Из них пять было мудрых, и пять неразумных. Неразумные, взяв светильники свои... - но даже не закончив фразу, он зевнул и вновь опустил голову на руки.

6.

- Холодно, - сказала Марго, когда они вышли на улицу, и обхватила голые плечи руками.

- В какую сторону гостиница? - спросил Леонид. - Туда? Ты куда идешь?

- Надо сходить забрать платье. Ой, да не стой же. Холодно, - она быстро пошла вдоль улицы.

- Подожди, сейчас... - Леонид стал снимать с себя пиджак. И в этот момент, промчавшись мимо Герца, на тротуар влетела большая машина, сшибив покатившийся с грохотом железный мусорный контейнер. Леонид успел увидеть перекошенное от ужаса белое лицо девушки и её руки, инстинктивно выброшенные вперед. В желтом круге света на стене дома вверх взметнулась огромная тень, раздался крик и глухой стук. Машина, скрипнув тормозами, остановилась, и из неё выскочил человек с бритым круглым черепом. Он подскочил к сшибленной девушке и ударил её ногой.

- Попалась, стерва! - заорал он и, повернувшись к машине, сказал, Шеф, она ещё жива! Разрешите, я ею потом займусь?

- Валяй! - донесся из машины голос.

Все произошло так быстро, что Герц только сейчас вышел из оцепенения. Он бросился к бритоголовому и закричал:

- Убийца! Что ты с ней сделал?!

Тот повернулся, и Леонид увидел его глубоко посаженные глазки под массивными надбровными дугами и пухлые губы; на его шее болталась золотая цепочка с крестом, а голые руки покрывали наколки. Он ощерился и сказал тонким голосом:

- Так, а ты чего тут расшумелся? Самый крутой, да? Увел девчонку от шефа и ещё права качаешь? - он начал угрожающе надвигаться на Герца, но тот, совершенно потеряв инстинкт самосохранения, петушился и кричал:

- От какого шефа? Что за бред? Совсем сбрендили?!

- Что тут происходит? - раздался голос позади Герца, и он резко обернулся. За его спиной стоял невысокого роста человек, выглядевший как преуспевающий дантист или советник президента - хороший, безукоризненно сидящий костюм, из рукавов торчат ослепительно белые манжеты; свои глаза он прятал под большими темными очками; у него был тонкий нос, густые усы и впалые щеки. Ему было лет сорок-сорок пять. Рядом с ним, чуть поодаль, стояли ещё двое - плотный крепыш, подстриженный ежиком, и высокий, с абсолютно невыразительным лицом, которое невозможно узнать через пять минут после того, как увидишь. - Что вы подняли скандал? Идите себе мимо, как шли, и не задавайте лишних вопросов, - у него был сладкий бархатный голос, в котором, однако, прорезались властные нотки.

- А вы кто такой? - набросился на него Герц. - Думаете, что если у вас "кадиллак", можете безнаказанно сбивать людей?!

- Тише, без эмоций. Я - Энджел.

- Кто?

- Энджел, - повторил тот скучным голосом.

- Энджел? - Герц мгновенно протрезвел. Он вспомнил разговор с Кибдо, и тут же странные слова про уведенную девчонку обрели совершенно явственный и зловещий смысл. Неужели Лора действительно была его любовницей, и за ними двоими все это время следили?

- Шеф, он, - бритоголовый бандит ткнул пальцем в Герца, - был с этой блядью, которая от нас улизнула. Я приставил к ней Аусвайса, велел, как ихний конкурс кончится, тут же - волосы на кулак наматывать и в машину тащить. И все равно не доглядел, паскуда.