Наталья Новаш - В КОРОЛЕВСТВЕ КИРПИРЛЯЙН. Сборник фантастических произведений

— Чего уж тут не понять! — проворчал Борька. — Давай, Маэстро, жми, Маэстро, ищи лопуха с товаром для Фео…

— Да нет же! Никаких лопухов. В том-то и дело, что все должно быть честно и взаимовыгодно. И быстро. Очень быстро! Пойми, тут справишься только ты. У тебя опыт, у тебя врожденная предприимчивость. Да это же прекрасно само по себе! Тебе потребуется только…

— Подожди, — остановила его Зойка. — Мне надо поговорить с Борей наедине.

«Знаю я твои разговорчики! Опять прорабатывать начнешь», — чуть было не брякнул Ростислав, но вовремя сдержался, заметив, как засветились вдруг по-особому глаза прожженного Маэстро.

Зойка взяла Борьку за руку, отвела его под деревья и там зашептала что-то для него необычное. Да дело, по-видимому, было и не в словах. Губы ее шевелились у самого его лица, ладонь лежала в ладони. Даже капитан Смог, бросив взгляд в ту сторону, сразу все понял и тактично отвернулся.

Через пять минут Борька энергично ударил себя в грудь кулаком и с цветущей физиономией зашагал в сторону города. Зойка, задумчиво улыбаясь, побрела назад к реке.

— Ай да Метеорит! — не удержался Ростислав.

— Ай да Зойка! — поправила его Марина.

— Ай да все мы, по правде говоря! — заключил Арвид.

Вечером того же дня тяжело нагруженная «Малютка» готовилась к отплытию. Капитан, стоя на мостике, радостно поругивал помощника, то и дело запинавшегося о ящики, которые не вошли в трюм и были размещены прямо на палубе.

Пассажиры сложили свои вещи в тесной каюте и вышли наверх, чтобы бросить последний взгляд на покидаемый берег. Уже убирали трап, когда в сумеречной дали вдруг показалась темная долговязая фигура и заметалась по пирсу, заслоняя огни порта.

Ростислав ахнул, бросился к трапу и, отпихнув матроса, спрыгнул на причал.

— Ланселот! Я здесь! — закричал он изо всех сил.

С борта судна ребята видели, как Ростислав подбежал к рыцарю, они обнялись, а потом долго ходили вдоль кромки воды, о чем-то оживленно беседуя. Им не мешали.

Ростислав вернулся на борт, «Малютка» тотчас снялась с якоря, и скоро берег растворился в густой темноте. Все уже спали, а Ростислав все ходил и ходил по палубе, покачивая головой, чему-то улыбался и, спасаясь от свежего бриза, плотнее запахивал штормовку с надписью «Мингео» на спине.

А утром из тумана навстречу судну выступил остров Фео.

— Все правильно! — сказал Ростислав, когда разбуженные им ребята высыпали на палубу. — Именно таким я его себе и представлял. Леса и скалы. Впрочем, будет и еще кое-что…

— Смотрите! — сказала Марина. — Там, на горе, замок!..

— Вот-вот, — кивнул Ростислав. — Туда-то нам и нужно.

На пристани путешественники распростились с Питером Смогом и по узкой, извилистой тропинке стали подниматься в гору. И вот перед ними замок. Со скрипом распахнулись кованые ворота.

— Теперь смотрите! — шепнул Ростислав.

Ребята оказались в небольшой комнате с выбеленными стенами, сводчатым потолком и несколькими дверьми, ведущими в соседние помещения. Тут было многолюдно, слышались оживленные голоса. Экскурсанты группами переходили из одного сводчатого зала в другой и любовались коллекцией старинного оружия.

— Постой-ка, — прошептал Арвид, оглядываясь по сторонам. — Так ведь это.

— Ну? — спросил Ростислав. — Теперь вы понимаете?

— Понимаем, кажется, — осторожно произнесла Зойка.

— Тогда пошли!

Ребята быстро нагнали экскурсию, переходящую в следующий зал. Только Ростик задержался в дверях, пытаясь приладить что-то у себя на боку под рубашкой.

— Ростислав, ты скоро? — позвала Марина.

— Иду! — откликнулся Ростик и поспешил за ней, неуклюже ступая и на ходу застегивая пуговицы на рубашке, чтобы не торчала рукоять меча Вместе со всеми он принялся разглядывать коллекцию оружия.

Неожиданно Ростик заметил, что Арвид пристально смотрит куда-то в сторону. Оттуда приближался к экскурсии парень лет двадцати в потрепанных джинсах и синей футболке.

— Пентюх! — одними губами прошептал Арвид.

Подойдя к оружейному стенду, парень заглянул через Борькино плечо. Его особое внимание привлекла тяжелая арбалетная стрела, лежавшая под стеклом на покрытом малиновым бархатом столике. Глядя на нее, Пентюх покачивал головой и неопределенно улыбался. О чем он думал? Может быть, замышлял новое путешествие в мир Черного Метеорита? Увы, планам этим не суждено исполниться: ближайшей ночью ярко-зеленая звездочка поднимется над крышей здания городского музея и, прочертив светящуюся дугу, быстро затеряется на звездном небе. Так покинет Землю черный метеорит, похожий на лошадиную голову. Куда он полетит? Кому понесет свои земные впечатления? Кто знает.

И каким же маленьким стал теперь двор моего детства! Словно сжимался и сжимался он все эти годы, и все ниже к земле пригибались крыши его сараев, и все ближе подступала улица за забором, и совсем невысокой оказалась наша яблоня, и куст смородины стал редким-редким — не спрячешься под ним. И все-таки он остался собой, двор моего детства. Это был настоящий двор, не просто безликое место с детской площадкой и перекладиной для выбивания ковров между девятиэтажными коробками, а Двор, огороженный забором, с деревьями, сараями и поленницей, с палисадником, заросшим георгинами, мальвами и золотыми шарами, с двумя воротами и дырой в заборе. Здесь, под этим тополем, мы собирались и играли до темноты, и даже в темноте бегали между деревьями с карманными фонариками. Мы собирались в кружок под тополем и начинали считаться: «Стакан, лимон — выйди вон. Стакан разбился — лимон покатился»; «Вышел месяц из тумана, вынул ножик из кармана. Буду резать, буду бить — все равно тебе водить».

Считалок у нас было великое множество. Тот, кому выпадало водить, вставал лицом к стволу тополя, а мы разбегались по необъятному двору и прятались за деревьями, сараями и кустами, в поленнице, в подъездах, за скамейками и в зарослях лопухов.

Почему именно о прятках вспомнил я, вновь очутившись во дворе детства? Да потому, что у тополя одиноко стоял рыжеволосый мальчуган в зеленой рубашке с короткими рукавами и кремовых шортах. Мальчуган оглядывал двор, смотрел в окна дома, словно ждал кого-то.

Такой же рыжеволосый появился как-то в нашем дворе, когда мы, собравшись в кружок у тополя, считались, кому водить.

— Рыжий-бесстыжий — сказал Толька.

— Рыжий-рыжий, конопатый, убил дедушку лопатой, — добавил Юрка.

У дворового товарищества были свей законы. Оно не жаловало чужаков. Правда, Рыжий и не напрашивался. Стоял в сторонке, смотрел на нас большими зелеными, как у тети-Лениного кота, глазищами и с любопытством слушал нашу считалку. Я остался водить, закрыл лицо руками и начал громко считать: