Наталья Новаш - В КОРОЛЕВСТВЕ КИРПИРЛЯЙН. Сборник фантастических произведений

— Раз, два, три, четыре, пять — я иду искать. Кто не спрятался, я не виноват. За коном не стоять.

Я отнял ладони от лица и огляделся. Моя и Сережина мамы разговаривали на скамейке, дядя Леша, Толькин отец, курил на крыльце, Анна Константиновна восседала на венском стуле, Чернов в защитного цвета мундире неодобрительно поблескивал очками из-за занавески, а наши все попрятались. Только Рыжий стоял на том же месте, внимательно глядя на меня На запястье его голубел диковинный гладкий браслет.

— Браслет у тебя классный, — сказал я. — Махнем на ножик? Со штопором.

Рыжий моргнул, убрал руки за спину и спросил:

— А что вы делаете?

— В прятки играем, не видишь, что ли? — рассеянно ответил я, не сводя глаз с лопухов. Лопухи подозрительно покачивались.

— А как это? — спросил Рыжий.

— Ты что, в прятки не умеешь? — удивился я, не решаясь пока далеко отходить от тополя.

— Не умею.

— Ну, ты даешь, Рыжий! Сейчас научим, подожди.

Первым я застучал Юрку, и дело шло удачно, но Борис все мне испортил. Он где-то упорно прятался, я расхаживал вокруг тополя, все расширяя круги, ребята у кона дружно кричали: «Топор, топор, сиди, как вор!» — и Борис сидел где-то, а когда я рискнул удалиться к поленнице, вдруг выскочил из-за сарая, раньше меня успел к тополю и всех выручил.

— Ребя, примем Рыжего? — предложил я. — Он в прятки никогда не играл.

Толька скривился, Витька пожал плечами, а Ленка сказала:

— Пусть играет.

— Ты, может, и в «колдунчики» не умеешь? — насмешливо поинтересовался Юрка.

Рыжий растерянно улыбнулся.

— Ладно, давай играть, — вмешался Валерка. — Мне еще стих учить. Води, Леха, пусть Рыжий прячется.

И я опять остался водить.

Наступили сумерки, наши собрались у кона, а я все бродил по двору в поисках Рыжего. «Пила, пила, лети, как стрела!» — кричала наша братия, но Рыжий и не думал появляться, хотя я дошел до самых ворот и момент для него был очень удачный.

— Принимаем всяких рыжих-бесстыжих! — кипятился Толька.

— Домой он ушел, — заявил Борис. — Больше не примем. Давай по новой считаться

Так и не пришел тот рыжий и зеленоглазый. Канул куда-то вместе со своим голубым браслетом. А ножик свой со штопором и двумя лезвиями я обменял на Витькин пистолет с пистонами.

И опять вот, через двадцать лет, стоял какой-то рыжеволосый у тополя, смотрел вокруг, да на окна поглядывал. Пусто было на скамейке у крыльца.

Подошел я к тополю и остановился. Стоял рыжеволосый с зелеными глазами, с диковинным голубым браслетом на запястье, смотрел на меня снизу вверх.

— Где ж ты был, Рыжий? — только и смог спросить я.

— Тут ребята играли, — растерянно ответил Рыжий. — Они меня взяли в прятки поиграть. Игра такая. Я спрятался, потом вышел, а их нет.

— Где ж ты был, Рыжий?

— Прятался.

Скамейка тут оказалась очень кстати. Сел я, оттянул узел галстука, отдышался.

— Из каких же ты краев, Рыжий?

Рыжий огорченно моргал, сопел обиженно.

— Мы ж тебя ждали, ждали тогда, да так и не дождались. Во дворе ведь нужно было прятаться, мы же предупреждали.

— А я никуда и не уходил! Я правила понял, хоть у нас так и не играют. У нас вообще не играют.

— Из каких ты краев, Рыжий?

— Да тут… Так где же те ребята?

— Эх, Рыжий! — вздохнул я. — Не понял ты до конца наших правил. Мы ведь в прятки играли в пространстве, а не во времени. Не во времени!

Он стоял, насупившись, засунув руки в карманы, и ковырял ботинком землю Что тут было делать?.

Пахло бананами. Наверное, при ударе лопнул ящик, и мумифицированные плоды на воздухе ожили. Клокотал, закупоривая трещины обшивки, самотвердеющий пластик. Кислородный регулятор, срабатывая, выговаривал: «Ти-упп!». И снова: «Ти-упп!».

Не открывая глаз, Андрей пошевелил правым плечом. Пожалуй, в порядке. Почти в порядке. Рука онемела от ключицы до кончиков пальцев. Локоть нестерпимо резало.

Ничего, ничего. Могло быть хуже.

Он последовательно, картинку за картинкой, восстановил в памяти события.

Сначала Тембру Потом «чуму». Ссору с матерью. Полет. Неудачную посадку.

Ох, как же все это не вовремя!

Андрей закусил губу, сел, покачался от боли, шумно выдохнул.

И открыл глаза.

Сквозь распахнутую створку люка в рубку вламывалось зеленое солнце. От сильного зеленого отсвета все вокруг казалось зыбким и мутным, как в аквариуме. Снаружи глухо шумели малахитовые джунгли. Края звездообразной дыры в стене космокатера разбухали, стягивая пролом и оставляя пластиковые шрамы. Совсем сошла с ума автоматика: заделывает трещины, качает кислород, а люк распахнут настежь! Они давно уже дышат наружным воздухом. И бананами пахнет тоже оттуда, из джунглей.

Почувствовав на себе взгляд, Андрей осторожно, стараясь не бередить плеча, повернулся вместе с креслом. Нино, смаргивая с ресниц слезинки, смешно шевелила пушистыми ломкими бровями, шмыгала носом, облизывала пересохшие губы.

— Ну что ты, что ты! Вот увидишь. — сказал Андрей слегка охрипшим голосом. И не договорил, не нашел слов.

— Я ничего, — быстро откликнулась Нино. — А ты?

— Выбирайся, приехали. — Андрей поморщился. — Там под правой рукой маховичок. Раскрути. Я тебе не помощник…

Нино сползла внутрь кресла, насколько позволял противоперегрузочный кокон Вслепую пошарила рукой.

— Андрюша, я забыла, в какую сторону крутить.

— На себя, неужели трудно запомнить? Справа-налево-вниз, ясно?

Нино кивнула, долго копалась внутри кокона, шевеля губами и наклоняя голову то в одну, то в другую сторону Наконец разобралась. Кокон раскрылся, и кресло сжевало эластичную пелену.

— Теперь меня разблокируй, — попросил Андрей. — И аптечку… Малый хирургический комплект…

— Сейчас, сейчас, — забормотала Нино, склоняясь над ним. — Ты не волнуйся, я все сделаю. Это я сначала немножко испугалась…

— Ну-ну, дочь командора! — Андрей затаил дыхание, но Нино и впрямь была молодцом: мягкие края кокона разошлись, освободив тело, и почти не доставили новой боли — Вот видишь…

— Молчи, не трать силы… Приподними голову Тут болит? А тут? Главное, плечо цело, локоть — это пустяки, потерпи. На вен, выпей, до свадьбы заживет…

Девушка запнулась на миг — вот уж некстати вспомнила поговорку. Если не считать обычной школьной практики, врачевать еще не приходилось. Пряча тревогу, она раздернула молнию Андреева комбинезона, разрезала рубашку Рука была багровая, опухшая и рыхлая от множественных подкожных кровоизлияний Не переставая беззаботно болтать, Нино приладила полукружие бандажа, примкнула к поясу широкий захват на запястье. Зачем-то потерла указательный палец о рукав и колупнула ногтем три значка на бандаже: «стабилизация», «обезболивание», «регенерация»