Игорь Сыченко - Тень Земли

— Алекс?! Что ты тут делаешь? — говорила она практически на идеальном русском, хотя была американкой.

— Пришёл тебя отвезти, — с улыбкой ответил он. — Ты едешь?

Девушка устало улыбнулась.

— Да, — произнесла она, входя в лифт.

— Тебе куда?

— Наверх.

Он нажал верхнюю кнопку. Лифт быстро стал подниматься по шахте. Саша, хотя и не понимал почему, был рад такому повороту событий.

— Как проходит работа? — спросил Соколов.

— В принципе мы уже заканчиваем. Последний компонент уже установили, осталось только проверить.

— Я слышал, послезавтра будут испытания.

— Да, нас уже отпустили. Дали один день отдохнуть. Наверное, будет непривычно не идти в пиццу.

— В пиццу? — показалось, что он ослышался.

— Да. ПИЦ. Главное здание мы называем пиццей, а столовую пиццерией.

— Забавные у вас сокращения. Как вы там работаете под землёй?

— Да, хорошо переносим, — Кэтрин пожала плечами. — Мы там работаем неделями, все так увлечены, что даже не выходим на воздух и привыкаем. Да и у нас в голове иные вопросы, тут уж не до претензий к обстановке. По большому счёту она нас устраивает. А у тебя клаустрофобия?

— Нет, просто предпочитаю работу на открытом воздухе… по возможности. Так сказать, естественная среда обитания.

— Моя естественная среда обитания — наука. С тех пор, как Сергей Дмитриевич помог мне, я только этим и живу.

— Перетлёв? Твой руководитель?

— Главный конструктор проекта.

— Хотелось бы запустить гипердвигатель сейчас? — догадался Александр.

— Да! — её карие глаза загорелись на миг, но скорее в них снова появилась грустинка. — Но всему своё время.

Створки тихо открылась. Она вышла из лифта и направилась к выходу. Саша последовал за ней.

— Куда ты сейчас?

— Я — «домой».

— Я провожу тебя?

Она ничего не ответила, лишь улыбнулась, но в этой улыбке был ответ.

Саша взглянул на часы: до смены постов оставалось не меньше сорока минут. До встречи с группой в кафе оставалось ещё чуть больше часа. «Наконец-то есть немного свободного времени. Подарок судьбы!» Саша сбегал наверх, в кабинет шефа, снял плащ и уже на ходу накинул его. Кейт уже надевала куртку и, как только он спустился, повернулась к нему.

На улице было по-прежнему темно. Только прожекторы освещали парковку и окрестную территорию. Кейт на секунду закрыла глаза и блаженно вдохнула свежий воздух.

— Я могу вызвать машину, если хочешь.

— Нет, не нужно. Спасибо.

От здания Исследовательского Центра до жилого корпуса меньше полукилометра. Большая часть пути освещена уличными фонарями, вдоль дороги — скамейки, на которых можно было при случае отдохнуть, подышать свежим воздухом. Чуть в стороне находится парк. Чудесный, красивый парк, который и зимой не потеряет своей привлекательности. И находится он в удобном месте; в центре треугольника: казарма, жилой комплекс и ИЦ. Так что каждый день, по пути на работу и возвращаясь обратно, все проходили через него. Красота природы приятно отвлекала от насущных дел, помогала отдохнуть, повышая тонус. Хорошее место для времяпрепровождения.

Подул сильный ветер, стало холоднее.

— Ты так замёрзнешь, — сказал Саша.

— Кто ж знал, что у вас такая зима.

— Русская зима. Это не Флорида. Одень это, — он снял с себя плащ и протянул ей. Хоть она и отказывалась, но когда он всё же лёг на её плечи, сказала: «Спасибо». Саша удовлетворённо улыбнулся. — Можно вопрос?

— Да…

— Откуда ты так хорошо знаешь русский?

— Я училась в России.

— Да? Я думал во Флориде, — сказал он, хотя прекрасно знал её биографию.

— Нет, я там жила. У нас в Уэст-Палм-Бич двухэтажный дом на берегу океана.

— Ух-ты, это же курортная зона, — удивился он.

— Да, и мне там очень нравится.

— А почему ты решила переехать в Россию?

— Здесь больше возможностей. Честно говоря, я совсем не хотела ехать сюда, но отец настоял. Он сказал, что у меня талант и отправил в МГУ.

— Вижу, твой отец был пророком.

— Нет, — улыбнулась она, — он просто просчитывал всё на много шагов вперёд.

— Шахматист?

— Да, он шахматист, — Кейт посмотрела на него так, словно в чём-то подозревала, но не стала высказывать своих мыслей. — Он занял второе место по Югу.

— Очень высокий результат, — признал Саша.

— Да. В восемнадцать лет он уже был в команде нашего города.

— Ничего себе. В восемнадцать лет я пытался понять, как произнести слово «трискаидекафобия», — выговорил он, Кейт хихикнула:

— Ты далеко продвинулся за прошедшее время.

— Да, хотелось бы верить. У меня складывается впечатление, что твой отец из «новых людей».

Девушка лишь загадочно улыбнулась. Он поправил рукав рубашки.

— Алекс, что у тебя с рукой?

— Где? Ах, это? — Саша посмотрел на правую руку: вдоль большого пальца виднелся практически незаметный шрам. Оставалось только поразиться, насколько она наблюдательна.

— Боевое ранение.

— Ты воевал?

— Я охранял гуманитарные грузы. Это долгая история… — ему импонировал интерес к его персоне. Саша признался себе, что эта девушка ему нравится. Она задела его душу больше, чем он ожидал, и не знал что тому причиной: её божественная красота или цепкий ум.

— Расскажи, а?

— Ну, если интересно… — он сделал паузу и начал. — Нас направили в Камерун, это в Африке, — в голове всплывали события двухлетней давности. — Тогда там была тяжёлая ситуация: голод. И мы доставляли гуманитарные грузы. Вся партия груза уже была переправлена в аэропорт. Дальше, из Дуалы, их доставляли вертолётами. Мы подлетели к городу, сели. И в тот момент, когда начали разгружать мешки, началось… — он замолчал, вспомнилось всё, как было: выстрелы, кровь, убитый ребёнок… Видимо, всё, о чём он думал, отразилось на лице, потому что Кэтрин сказала:

— Тебе неприятно, прости, — она корила себя за глупость.

— Да, ничего, — он замолчал. Это было ужасно, самое тяжёлое воспоминание в жизни…

Несмотря на то, что на Земле почти покончено с войнами, и последние локальные конфликты почти разрешены, ещё встречаются люди готовые нести разрушение. Возрастающая гуманность рождает более жестокое проявление противоположного, — закон психологии. Чем дальше мы загоняем наши страхи, тем ужаснее, когда они вырываются на свободу. Но разве это объяснение? Похоже, что формула «Homo homini lupus est» будет владеть умами ещё долго, никто не отменял человеческие недостатки, но в последние годы это стало болезнью. Поражает факт жестокости: нападающие не церемонятся с местными жителями, пытаясь уничтожить всех. Никто не знает почему, социологи теряются в догадках, военные усиливают охрану, а тем временем эпидемия нападений уже продолжается два года. Тогда было только начало, лишь вестник грядущего.