Вадим Эвентов - Гении

После игры, когда оба выбились из сил, Ганя пригласил Асю в дом.

Гостья с любопытством разглядывала гостиную с огромным белым роялем, фотографии музыкантов с дарственными надписями, стеллажи с кассетами, книги.

- Я тоже училась играть на "фоно". Ходила в студию, - простодушно сказала Ася и потрогала полированную поверхность белого "Беккера". Говорят, ты здорово играешь. Сыграй что-нибудь

- Я не сажусь за рояль после тенниса. Пальцы теряют беглость. Но если публика просит.

Ганя вскарабкался на крышку рояля, просторную, как полярная льдина, лег на живот лицом к клавишам и, перегнувшись, бойко отстучал дурашливый "Лежачий вальс".

- Браво! Тебе бы выступать в цирке! -насмешливо сказала Ася. - Только не хватает рыжего парика.

Ганя захохотал и, опрокинувшись на спину, завертелся на крышке рояля волчком. Асины слова привели его в восторг.

- Вот, держи! - Ганя спрыгнул на пол и, взяв из вазы шафрановое яблоко, сунул Асе Он походил по комнате, рассеянно напевал и лукаво поглядывал на Асю, потом уже без всяких фокусов сел за рояль и, чуть откинувшись и приподняв голову, бережно коснулся пальцами клавиш.

При первых звуках, полных неизъяснимого очарования, Асины глаза изумленно расширились, она беззвучно выплюнула в ладошку надкусанный кусочек яблока и забылась Ей представился тихий речной закат, рыбачья лодка у зеленой гряды камышей, заглядевшиеся в зеркало вод розовые облака - ей сделалось так хорошо и спокойно, как бывает в самые счастливые минуты жизни.

- Ганя, ты гений! - шепотом, словно боясь вспугнуть наставшую тишину и развеять обаяние сотканного музыкой мира, сказала Ася. Она смотрела на Ганю снизу вверх как на чудо.

Ганя засмеялся и крутнулся на стуле.

- Я это знаю. Такие, как я, рождаются раз в сто лет.

С того дня Ганя не был одинок на теннисном корте. Каждое утро после занятий музыкой он выбегал за калитку и дожидался, когда в зеленой теснине улицы покажется легкая стремительная фигурка. Ася издали махала рукой, Ганино сердце прыгало, как мячик, он не мог устоять на месте и летел навстречу. Потом оба спешили на корт, и Ганя, увлекшись игрой, забывал о том, что его ждет учитель французского и что заведенный отцом строгий распорядок опять безнадежно нарушен.

Однажды в конце упорного сета застывшая в ожидании подачи партнерша выпрямилась и опустила руки. Ганя пробил, добыл победное очко и радостно завопил. Оглянувшись, он увидел стоявшего позади отца - отец незаметно вошел в калитку и смотрел на него, нахмурив брови.

Все трое молчали. Профессор Градополов вступил на площадку.

Ганю он просто не замечал, оттого слова его, адресованные Асе, звучали особенно обидно:

- Я прошу вас, юная особа, не задерживать моего сына. С малых лет я учу его дорожить временем. Своим и чужим тоже.

Ася покраснела как провинциальная школьница и собралась уходить.

Ганино лицо покрылось пятнами, он швырнул ракетку на землю и в беспамятстве закричал:

- Оставь нас!.. Я буду играть на корте столько, сколько мне вздумается. Я уже не ребенок!

Ася возмутилась: кричать на отца!.. Это выходило за всякие рамки.

Топнув ногой, она обозвала Ганю грубияном, скверно воспитанным мальчишкой и потребовала, чтобы он немедленно извинился.

Ганя страшно обиделся и убежал в дом -оттуда послышались смятенные звуки рояля. Пока Ганя давал выход своим чувствам, профессор Градополов о чем-то долго беседовал с Асей. Для Гани навсегда осталось тайной содержание их беседы, но с того злополучного дня он лишился партнерши на корте. Напрасно он простаивал у калитки, ожидая, когда покажется точеная фигурка в белой спортивной юбочке, - Ася больше не приходила. В одиночестве Ганя отправлялся на корт и лениво играл с мячом у стенки, но вскоре ему наскучивало, он возвращался в дом и поверял свою грусть роялю. Музыка его была полна беспокойства и тревожных предчувствий.

Беспокойство срывало его с места, он уходил из дома и бродил по поселку, в тайной надежде встретить белокурую девушку. Поиски заканчивались ничем, жгучая тоска охватывала Ганю, он возвращался домой и, забившись в уголок сада, плакал как ребенок. , В один из вечеров Ганя засиделся за роялем, пытаясь уловить прихотливый музыкальный образ. Капризный образ распадался в нечетких размытых фразах, Ганя оставил попытку и в сердцах захлопнул крышку рояля. Резкий звук был так неожидан, что сидевший в гостиной профессор Градополов почувствовал неладное. Конечно, от его внимания не ускользнуло душевное состояние сына, он догадывался о причинах его подавленности и как отец собирался предпринять разумные меры, способные вернуть сыну прежнее равновесие.

- Ты переутомился, Ганя. Мы оба устали. На следующей неделе я беру отпуск-мы поедем в Зальцбург, на музыкальный фестиваль. Сам маэстро Караян прислал нам приглашение. Он в восторге от твоего фортепианного концерта и просит разрешения включить его в свою программу.

Ганя до обидного равнодушно выслушал известие о предстоящей поездке. Профессор вздохнул. У мальчика трудный переходный возраст.

Он, его отец, поглощенный наукой, уделяет сыну слишком мало внимания. Ганя растет без материнской заботы и ласки, у него нет настоящих друзей и привязанностей. Впрочем, одиночество - удел любой одаренной личности.

Профессор Градополов подошел к сыну и опустил руку ему на плечо.

- Все будет хорошо, мой мальчик! Главное, не раскисать! Я приеду на фестиваль, ты должен быть в форме. Возможно, маэстро Караян устроит твой сольный концерт. Представляешь, играть под руководством такого дирижера!

Ганя безучастно молчал и, казалось, не слышал, о чем говорит ему отец. Глаза его были полны слез. Угловатым движением он высвободил плечо и, не сказав ни слова, вышел из комнаты.

День выдался пасмурным. Сизые тучи цеплялись за штыри телевизионных антенн, ветер хватал деревья в охапку и, сдувая капли, прострачивал землю дождевой дробью. В накинутом капюшоне Ганя брел по поселку, окидывая печальным взглядом пустующие дачные крылечки.

Под козырьком автобусной остановки бренчала гитара, ломкий голос пел про афганских "духов" и убитого под Гератом майора. Ганя подошел поближе. В центре тесного круга напрягал жилы солист в грязно-лиловой майке с косо бегущей от плеча к подреберью клишированным словечком "ВА ООКА", патлатые парни в джинсовых "варенках" внимали певцу.

Пальцы с обломанными ногтями сдавили горло грифу, струны глухо брякнули и заглохли. "ВА ООКА" поднял голову, Ганя узнал Малкина, бывшего одноклассника, в безгрешные детские годы добросовестно терзавшего в музыкальной школе виолончель, а потом сменившего ее на бас-гитару в ансамбле "Витамин". Кажется, у Мапкина в поселке жил дед.

- А, вундеркинд! Ты еще на загнулся от своей "классики"? Хочешь, угощу тебя роком?