М Емцев - Ярмарка теней

- Вы меня не убедите, - сказал Второй, - ваши посылки представляются мне ложными. Но не будем спорить. Это ни к чему не приведет. Мы все равно не поймем друг друга. Кстати, вы говорили еще о каком-то направлении, якобы подсказанном "Нельсоном".

Доктор нахмурился. Ему, видимо, были неприятны возражения Второва.

- Не думаю, чтобы вас оно могло заинтересовать.

- Но все же?

Доктор помолчал, посасывая трубку.

"Ну и мерзкий табак!" - думал Второв, разглядывая клубы голубого дыма.

- Речь идет о полном отказе от обычных представлений о человеческой личности. Вам, конечно, это не очень понятно. Но вы, наверное, знакомы с учением теософов?

- Перевоплощение душ?

- В этом роде. Ведь человеческий индивидуум может быть записан в виде определенных молекулярных сочетаний в животном, растении, в камне. Это не так трудно сделать. И мы...

Второв резко встал.

- И вы еще говорите о материализме?! Это же мистическая чушь!

Доктор криво улыбался, наблюдая за ним.

- Нет! Нет! И еще раз нет! - взволнованно говорил Второв, расхаживая по каюте. - Все, что вы мне рассказали, наверно, ошибочно, попросту ужасно. Так нельзя работать! Это неправильный путь.

- А то, что вы делаете в вашей лаборатории, правильно? Этот мелкий прагматический подход к великой проблеме создания счастливого человека? Анаэробное дыхание и прочее?

- Счастливого человека может создать общество, а не уколы витаминов или третий глаз на затылке! - рассердился Второв. - Оно же рождает гениев, шарлатанов, дураков и прочих. И люди совсем не нуждаются, чтобы их переделывали. Избавьте человека от болезней, избавьте общество от болезней - и вам не понадобится выводить сверхлюдей в инкубаторе Ницше и Гитлера. Человеку нужно помогать, а не перекраивать на новый лад! Притом непонятно еще на какой.

- Скажите, вы считаете себя хорошим человеком, мистер Второв? внезапно спросил доктор.

- Ну, наверное, не очень, но все же... я доволен. Мои близкие...

- Вы в себе ничего не хотели бы изменить?

Второв поколебался.

- Нет, отчего же. Каждый чего-нибудь хочет. Мне хотелось бы стать ну, предположим, более талантливым, чем я есть.

- Но ведь талантливым должен быть хороший, порядочный человек, иначе его талант будет вреден для обожаемого вами общества, не так ли?

- Пожалуй. Но к чему вы клоните?

- Я предлагаю вам провести эксперимент. Это стандартный тест, который мы применяем, когда включаем объект исследования в поле деятельности "Нельсона". После обработки визуальной, словесной и звуковой информации машина выдает ответ. И, хотя тест стандартный, ответ может быть самым неожиданным. Однажды мы получили стихи, другой раз - музыку. Рекомендации "Нельсона" тоже совсем не отличаются научной стройностью. Вы помните, что эта машина содержит в своей памяти весь эволюционный опыт живой материи. На том уровне, конечно, который известен современной науке. Свои задачи машина решает любыми способами. Иногда мы получаем настоящие шарады. Например, в ответ на вопрос, каким образом блокировать реакционные группы в одном ферменте, "Нельсон" предложил нашему вниманию забавный детектив. Герои там обозначались цифрами, но это неважно. Фабула заключалась в том, что сыщик, разыскивающий убийцу, сам оказался искомым убийцей. Мы замкнули ферментативную цепочку на себя, и реакционная группа была блокирована. Как видите, в ответе использовался метод весьма отдаленной аналогии. Я хочу, чтобы вы пообщались с "Нельсоном". Очень интересно узнать, каков будет его ответ. Это несложная процедура, все можно устроить моментально.

- Сейчас?

- Конечно. Пока Джон возится с аварией, мы могли бы позабавиться.

Второв с подозрением посмотрел на доктора. Нет ли здесь какого-нибудь подвоха? Но глаза его собеседника ничего не выражали, только в глубине их пряталась смешинка.

- Да вы не беспокойтесь! Совершенно безопасно. Вы будете отвечать на вопросы, и все. Вот только раздеться придется. До пояса, конечно.

Такой уж это был день. Все приходилось делать против воли. Второв выдержал стиль этого злополучного дня. Он согласился. Скинул пиджак и начал развязывать галстук.

- Снимите часы, - посоветовал доктор. - Сильное магнитное поле. Могут испортиться.

Через несколько минут Второв уже сидел в стеклянном боксе. Его грудь и руки были облеплены со всех сторон датчиками и пластырными нашлепками. Выглядел он смешно и даже чуть неприлично. За стеклом улыбался золотозубый доктор. Он махнул рукой, и знакомый свист проник в бокс. Звук нарастал, но это не помешало Второву услышать первый вопрос, произнесенный мягким мужским голосом:

- Вы издалека. Я вас вижу первый раз. Откуда вы?

Как только Второв заговорил, в боксе воцарилась тишина. Одновременно Второв почувствовал усиливающуюся головную боль. Спазмы следовали один за другим, в ушах стучало.

- Какие вы любите сигареты? - допрашивал голос.

- С фильтром. Болгарские.

- Неужели вам не нравятся американские сигареты?

Второв слышал, что где-то стучат.

"Доктор? Или это стучит в моем мозгу?" - подумал он, закрывая глаза.

- Все же, почему вам не нравятся американские сигареты?..

- Жива ли ваша теща?..

- Как бы вы обставили свою комнату при переезде на новую квартиру?..

- Представьте себе, что вы в ресторане. Что вы закажете официанту?..

- Какие женщины вам больше всего нравятся?..

- Насколько отвечает этому идеалу ваша жена?..

- Рабочий день закончился. Как вы будете отдыхать?..

- Вас сильно обидели. Как...

"ЭТО Я, - СКАЗАЛ ВТОРОВ. - НО Я СОВСЕМ ДРУГОЙ"

У меня теперь есть отдельная квартира в новом районе Москвы. Не бог весть что, конечно: одна комната, и потолки рукой достанешь, а передняя такая - не то что развернуться, чихнуть негде, а впрочем, неважно. Главное - отдельная.

Мне нравится моя квартира. Ее некрашеный свежевыструганный паркет возвращает мне детство. Мальчишкой я любил смотреть, как в городской лесопильне из визжащей дисковой пилы ползут подрагивающие почти живые доски. Я гляжу на пол, в моих ноздрях гуляет запах древесной стружки и сосновой смолы, ноги мои топчут податливый шерстяной ковер из опилок, укрывающий задворье лесопилки, а мой висок щекочет гусиное перо, превратившее меня в последнего из могикан... Сливочная нежность паркета смущает меня. Я боюсь ступать по нему. Мне хочется резать его ножом и мазать на хлеб. Я делаю отчаянную попытку сохранить девственную чистоту пола и покрываю его твердым прозрачным лаком.

Неудача. На теплое тело дерева ложится холодный металлический блеск. Пол отодвигается от меня, становится чужим, равнодушным. Ранее различимые, всегда улыбающиеся паркетины сливаются в безликую толпу деревяшек. Я торопливо накрываю паркет ковром. Я надеюсь, что он согреется и станет прежним.